торые заставляют тысячи человек выбрать из тысяч обложек именно ту или иную книжку.
Книг «по эзотерике» издавалось на Западе много, и многие достигали популярности, превосходящей популярность Кастанеды, но, например, «подпольные советские переводчики» из всего этого множества выбирали лишь единицы – и Кастанеда был среди них. Насколько я знаю, книги для перевода брались из открытого хранилища Библиотеки иностранной литературы в Москве. Но кто-то же именно их туда заказал, и кто-то взял с полки в первый раз, а потом решил перевести – и у книг нашлись сначала тысячи, а потом очень быстро и миллионы читателей. Тогда еще не было обывательской веры в «раскрутку», которой принято сегодня объяснять любой успех и любую популярность.
Я помню те времена, принимал во всем этом участие. Помню и свою первую встречу с этими, тогда еще целиком самодельными книжками. Сам факт появления в СССР такой самоделки означал, что книги прошли все возможные проверки на качество. Плохую книгу не будут перепечатывать ночами или тайком копировать по институтам, не будут покупать за среднюю зарплату в почти нечитаемой, «слепой» копии.
Чтобы понять Кастанеду, достаточно быть человеком.
Его истории из жизни предельно понятны, глубоки по смыслу, и одновременно абсолютно практичны. Узнать себя в них может каждый.
Кастанеда совершенно определенно отвечает на вопрос «что такое смерть и что мы можем с ней сделать?» Его ответ одновременно является и ответом на вопрос «что такое жизнь и что мы можем сделать со своей жизнью?»
Однако, популярность Кастанеды, к сожалению, не означает, что его идеи полностью поняты. Кастанеда еще толком даже не прочитан.
До Кастанеды стратегия магов знакомила с магическим описанием мира лишь нескольких человек в поколение. И это знакомство каждый раз было индивидуальным. Кастанеда впервые оставил людям универсальное описание и это описание можно за скромную цену найти на полке почти каждого книжного магазина.
Это описание, которое мы можем разделить между собой. Для этого надо пробовать себя в магическом описании и пробовать взаимодействовать в этом.
Такой пробой и является эта книга.
Как «проверить» Кастанеду
Самое нелепое и, как часто бывает, при этом самое популярное представление о Кастанеде – «это тот, который грибы ел» или «все придумал».
Даже не знаю, тратить буквы на это идиотство или же появились признаки, что оно рассасывается само. Ну, немного букв все же потрачу. Но только лишь потому, что навязчивое стремление приклеить Кастанеде ярлык «глюконавта» имеет под собою не только глупость.
Мнение «он все придумал» распространялось почти параллельно с бурно росшей популярностью Кастанеды.
Бурный рост объяснялся не тем, что Кастанеда писал о грибах. Он писал о них намного меньше других.
У Кастанеды с первой же книги стало ясно, что он не боится ставить вопросы, на самом деле волнующие каждого человека, и отвечать на них. В этом все дело.
Первый из этих вопросов – наша смертность. Мало кто из людей принимает факт смерти с восторгом или даже с покорностью.
Мы с радостью объявляем естественными множество повседневных занятий, от секса до бизнеса. Смерть, которая все это прерывает, назвать естественной как-то логически трудно. Великие и не очень великие умы так и не знают, что сказать об этом несовпадении наших планов и планов мироздания.
Во всяком случае, как-то до сих пор не сложилось настолько универсального способа примирять жизнь со смертью, чтобы обучать ему в школах. Скорее, все происходит наоборот – смерть изгоняется практически отовсюду. Реклама убеждает, что даже пенсионерам надо думать не о смерти, а о новом кредите, а седогривые акадэмики рассказывают, что, несмотря на преклонный возраст, яростно пишут новую монографию.
Кастанеда ставит вопрос «что делать со смертью?» чуть ли не в первых строках своих книг. И не просто ставит, а отвечает на него предельно определенно. И эта определенность касается как самого факта, события смерти, так и того, что мы должны/можем сделать, пока «смерть нас не коснулась».
Второй вопрос – чуть более абстрактный, чуть менее очевидный. В «Матрице», авторы которой явно знакомы с Кастанедой, Морфеус быстро находит общий язык с Нео, потому что оба уверены, что с миром «что-то не так». И правда ведь странно, что я, будучи рожден в этом мире, являясь плотью от его плоти, нифига толком не понимаю в этом мире и практически ни на что не могу в нем влиять, даже если речь идет о событиях моей жизни.
Любителей спорить ради спора я оставлю там, где они есть. Если они выбирают думать, что человечество «все ближе и ближе к раскрытию тайн Вселенной» – на здоровье! Я лично вижу, что
