можно сразу профессором назначить по этой теме. Но такой красивой ругани, какой тот мужик ругался, я еще никогда не слыхивал. Такими словами, что прямо редька маринованная! Я до того заслушался, что даже про свой глаз подбитый забыл!
– Но он точно ругался?
– Точно, точно! Что это самая что ни на есть ругань – это по лицу его было видно.
– Что же он – сперва радовался, чуть не плясал, а потом ругаться надумал?
– Вот и я об том же самом думаю! Видно, чем-то его эта обезьянка сильно расстроила…
– И все? А дальше что было?
– А что было? – Тютя пожал плечами. – Ничего не было. Плюнул он и ушел. А я полежал еще немного, подумал да и понял, что если сейчас не встану, то отморожу себе все напрочь. Все ж таки хоть и не совсем зима, а холодно на земле-то валяться. А больничный мне никто не выпишет, как говорится, спасение утопающих – дело рук самих утопающих, вот такие дела.
– Здраво рассуждаешь… – улыбнулась Надежда.
– Ага. Вот встал я кое-как, да и пополз в подвал, там уж отлежался возле трубы теплой.
– Ну ладно, пойду я. – Надежда представила, как она выглядит со стороны, и ужаснулась. Приличная, интеллигентная женщина беседует с этим чучелом, да на нем заразы всякой ужас сколько! Опять же запах этот…
Она заторопилась домой, забыв про кота. Всю дорогу ее преследовал жуткий запах. Как бы не пришлось пальто в чистку отдавать!
Остальной день пролетел в хозяйственных хлопотах, да еще пришлось за компьютером посидеть, чтобы ввести содержимое амбарных книг. Дело продвигалось медленно – не то Надежда разучилась, не то думала о другом. Перед глазами вместо строчек стояли керамические обезьяны. Значит, если верить рассказу бомжа Тюти, еще одна обезьянка выбыла из игры. Ничего неизвестный мужчина в ней не нашел.
Утром Надежда снова взглянула на листок с номерами телефонов.
На «Мертвоморе» можно было поставить крест, причем в буквальном смысле: таинственный охотник за обезьянами там уже побывал, и очередная сувенирная мартышка его разочаровала. Обезьянки погибали одна за другой, но с каждым разом шансы росли.
Кроме «Мертвомора», в списке был еще один городской номер. Его-то Надежда и набрала.
Как и прошлый раз, в трубке раздался приятный женский голос:
– Вы позвонили в жилищную контору. Ваш звонок важен для нас. Сейчас никто не может подойти к телефону, но вы можете оставить свое сообщение после сигнала…
Однако сразу после сигнала в трубке раздался щелчок, и другой женский голос – куда менее приятный – проговорил:
– Слушаю, жилконтора!
Надежда, которая успела продумать линию поведения, торопливо и сбивчиво заговорила:
– У меня вопросы имеются по оплате коммуналки. У меня в прошлой платежке за отопление выписано семьсот двадцать рублей, а в этой – семьсот пятнадцать, так вот я хотела узнать, почему такое. В прошлом месяце теплее было, почему же в этом меньше
