буквы. С каждой секундой они становились всё отчетливее, пока я не осознал, что вполне могу прочесть текст.
«Я написал это на двух языках. Если ты, пришедший сюда и нашедший эту надпись, читаешь её на нашем языке, то значит, будущее вышло гораздо лучшим, чем предрекали наши оракулы. Если же ты читаешь это на языке людей… что ж, мы проиграли. Я не знаю, сколько пройдёт времени, пока ты придёшь сюда и прочтёшь это послание, но раз ты читаешь это, значит, для этого мира не все потеряно. Также я не знаю, сколько пройдёт времени с того момента, как я выведу это плетение до того мига, как ты увидишь мою надпись, но буду надеяться, что еще не поздно. Ты, читающий это, запомни, храни в секрете то, кем ты являешься. Не позволяй узнать о том, что у тебя есть Аркана. Выплетающий, я лишь надеюсь, что ты не остался единственным, иначе тебе будет очень сложно. Пусть это самая малость, чем я могу помочь, но я сделаю для тебя две вещи. Первое – после того, как ты дочитаешь эту надпись до конца, она исчезнет, а на её месте появится карта. На ней я отмечу башни всех Выплетающих, о которых знаю сам. И второе – я уверен, что тебе нужны знания, поэтому приготовься к боли. Это всё, что я могу для тебя сделать.
Магистр Юдард Лаклан.
Ты будешь моим последним учеником».
Заметив, как плетение не исчезает, а медленно распутывается и устремляется в мою сторону, я отступил на шаг, выставляя руки в защитном жесте. Не думаю, что этот Юдард хотел бы меня убить, но когда по твоим рукам струятся буквы, взбираясь всё выше, то становится не по себе. Буквы были серебристые и цеплялись друг за друга, образуя тонкую нитку. Чем-то походило на арабскую вязь.
– Милорд, я принёс вашу сумку.
Я обернулся, непонимающе смотря на Хана. Не знаю, что он там увидел, но Хан тоже сделал шаг назад, словно чего-то испугался, да и в эмоциональном плане от него буквально полыхнуло страхом и удивлением.
– Да, я сейчас, – отозвался, протягивая руку, а потом мою голову так сдавило, что из глаз выбило слёзы.
Я бы описал всё в красках, передавая малейший оттенок той боли, которую испытал, но из меня очень плохой рассказчик, а сравнений я знаю не так много. Скажу лишь то, что боль была такая, что мне пришлось встать на четвереньки и проклинать себя за то, что в очередной раз был неосторожен.
Хан всё это время стоял, застыв, будто боялся приблизиться. Я и не настаивал, совершенно про него позабыв. Не до него, и уж тем более не до сумки. Зачем я вообще за ней посылал? Хм, точно, я хотел записать надпись на всякий случай. Кажется, делать этого более не нужно.
Боль медленно отпускала. Сев прямо на пол, вытер рукавом лицо, шмыгая при этом носом. Не самые приятные несколько минут. Не уверен, что хотел бы испытать такое еще раз, хотя в последнее время меня постоянно чем-нибудь таким прикладывает. Кажется, в прошлой жизни я за всю жизнь столько боли не испытывал, сколько тут даже меньше чем за год. Даже немного привыкать начал.
Анализировать всё, что прочёл, буду позже, а сейчас мне надо записать. Как он там сказал?
