вас выслушаю и приму решение, – кивнул командир, – как обычно. Но сначала мы займемся другим недоразумением.
Зуб и Жалея опустили головы.
– Кто-то из вас знает, остальным – сообщаю, что я очень хорошо знаю человека, которого Мать Жалея называла Игреком. Лучше меня его знал только Стрелок. И когда Стрелок вернется – подтвердит мои слова.
Все отметили, что не «если вернется», а «когда вернется Стрелок».
– И на эту тему был отдельный разговор. И не раз. И Игрек вас, Матери, очень сильно ругал. И очень нехорошими словами.
– Это за что же? – опять встрял Корень.
– За их тупость, – ответил Белый, хищно оскалившись. – Он им запретил беспорядочные связи с мужчинами. Так как их было мало, а благодарных самцов на войне – завались! Но эти курицы пустоголовые вообще приняли обет безбрачия! Представляешь, как он ругался?!
Корень откинулся и блаженно зажмурился:
– Дед брехал красиво! Заслушаешься!
Корень, Синька, Белый и лицедей, чья очередь сегодня была охранять Синьку, заржали, потому как лицедей очень похоже изобразил лицом Старика и выдал его голосом непонятный речевой оборот.
Советники переглянулись меж собой. Все же непривычно думать, что легендарные люди, герои сказок – это не выдумка, не что-то придуманное баюнами, а – реальное, часто настолько близкое, что можно рукой потрогать. Вот – аж четверо человек, что лично знали Игрека, называли его, по-свойски – Старым, Дедом, а еще Стариком.
– Поняла, Жалея? – спросил Белый с посерьезневшим лицом. – Вся ваша проблема – кости выбеленного Бродяги не стоит. А еще Старый говорил, что любовь – величайшая ценность в человеческой жизни. Многие проживают жизнь, так и не обретя любовь. А уж добровольно отказываться от любви и счастья – вообще дурость. Завтра тебя, Зуб, в очередной раз прибьют, а Синька тебя спасти не успеет. И к какой судьбе вы приговорили своего ребенка? К судьбе выродка? А? Потому – встаньте! Рядом!
Белый достал из пояса и надел на палец, показав всем, перстень с гербом Дома Лебедя.
– Ал Сбитый Зуб! Согласен ли ты взять в жены эту женщину – Жалею? Содержать ее, заботиться о ней, защищать ее?
– Да, конечно! – ответил удивленный Зуб.
– Мать Милосердия Жалея, согласна ли ты встать за мужем, знатным Сбитым Зубом, хранить его Честь, его Кровь и Очаг?
– Да! Конечно! – пискнула Жалея, слезы которой передавили ей горло.
– Правом, данным мне моей Кровью, Силой, данной мне Создателем, Законом, данным мне императором, объявляю тебя, Зуб, и тебя, Жалея, мужем и женой. Храните друг друга, пока Смерть не разлучит вас. Жених, поцелуй свою невесту.
Но вместо поцелуя Зуб и Жалея падают перед Белым на колени.
Белый начал ругаться, вырывая свои сапоги из рук своих советников.
– Зуб! Бл… ты старая! Да очнись же ты! А вы что ржете? Да уведите же этих влюбленных безумцев! У вас – отгул до завтра! До завтра, я сказал! Да
