закончилась безрадостным образом.
В промежутке между февралем 1997 года и маем 1998 года миссис Дробышева дала многочисленные интервью, которые подготовил Скотт Макконнелл, однако проведены они были петербургскими исследователями ИАР (далее вместо: Институт Айн Рэнд) Александром Лебедевым (составившим и большинство нижеследующих примечаний), Ириной Чабатаевой и Сергеем Бернадским. Будучи подозрительной к незнакомым людям даже в позднесоветскую пору, миссис Дробышева неохотно рассказывала о собственной семье и не позволила записывать интервью на пленку. Следующая ниже по тексту отредактированная расшифровка, в основном следующая хронологическому порядку интервью, составлена согласно записям и следует краткому изложению ответов. Все интервью следовали составленным Скоттом Макконнеллом вопросам, были взяты на русском языке и переведены на английский Диной Шейн Федерман. Тексты бесед сотрудников ИАР с Элеонорой Дробышевой представляют собой единственные пространные интервью, данные сестрой Айн Рэнд.
Отчет Александра Лебедева o первом телефонном интервью с миссис Дробышевой, 15 февраля 1997 года
Миссис Дробышева не смогла точно сказать, делала ли ей Айн Рэнд в 1974 году предложение остаться в Соединенных Штатах – «предположительно делала». Советские официальные лица утверждали то же самое: когда миссис Дробышева получила документы для посещения Соединенных Штатов, чиновники сказали ей: «Если вы захотите остаться надолго, известите об этом советское посольство». Миссис Дробышева сообщила: «Мы с мужем решили вернуться – они там ведут совершенно другую жизнь, которая нам не подходит».
Миссис Дробышевой понравился муж ее сестры, Фрэнк O’Коннор – «такой симпатичный и сдержанный». Ее удивило то, что будучи актером он не сделал актерскую карьеру.
Миссис Дробышева не придерживается высокого мнения о литературном таланте сестры. И общественный интерес к личности, литературной работе и философии сестры искренне удивил ее. Она считает, что существуют люди, более достойные внимания. Когда несколько раз речь заходила об индивидуализме, миссис Дробышева переводила беседу на обездоленных и несчастных и необходимости сочувствия к ним. «Индивидуализм должен иметь пределы» – такова точка зрения миссис Дробышевой.
Второе телефонное интервью Александра Лебедева, апрель 1997 года
Александр Лебедев: Нора Зиновьевна, вы читали роман вашей сестры Мы живые?
Элеонора Дробышева: Да, читала. Его героиня сочувствует одновременно и белым, и красным. А знаете, по-моему, все это надумано, вам не кажется? Сюжет относится к дням моего детства. И он не кажется мне естественным.
Но книга написана очень хорошо.
За свою жизнь я перечитала множество хороших – и множество не столь уж хороших книг – однако подобной фальшью не могу восхищаться. Если хотите, судите меня! Потом, роман совсем не автобиографичен. Она просто придумала все обстоятельства из головы, пока жила в Америке, и все. Она все выдумала про нас, вам понятно?[8]
Третье телефонное интервью Александра Лебедева, 15 апреля
О связи между персонажами романа
