rel="nofollow" href="#n121" type="note">[121].
Вы разговаривали с мисс Рэнд о ранних днях ее пребывания в Америке?
Нет. Наши разговоры происходили исключительно в интеллектуальной плоскости – нас занимали философия, этика, причем на очень высоком уровне. Мы не интересовались личностями, а тем более конкретными персонажами. У нее бывали и другие гости. Когда я заставал у нее Альберта Маннхеймера, разговор делался легче, становился более профессиональным. Однажды к ней явилась группа шумных друзей или родственников, или и тех и других вместе, и за ланчем они принялись спорить с Айн, вовсе не одобрявшей подобную ситуацию. Они также проявляли некое пренебрежение к Фрэнку. В один напряженный момент я предложил в своем пересказе цитату из Вордсворта: «Писатели различаются не по виду, а по степени». На что Айн ответила: «Ну, я-то различаюсь и по виду». Потом все они отправились ужинать куда-то в Долину. Меня пригласили, однако я предпочел остаться. Айн отправила меня в свой кабинет и посадила за свой стол. Она как будто поняла, почему меня не интересуют ее гости, и сказала, что сама она обязана присутствовать. Так что я остался один в ее доме, занимаясь какой-то писаниной за ее столом до тех пор, пока все они не вернулись.
Она подарила мне Кандида из своей библиотеки, уже упакованной для переезда в Нью-Йорк. А еще рекомендовала книгу Виктора Гюго Человек, который смеется, бывшую у нее одной из любимых. Потом мы немного поговорили о Толстом. И она сказала, что если я хочу научиться не быть писателем, то должен читать Толстого.
Помогла ли она вашему мышлению?
Она выправила много умов, включая мой собственный. Я сказал ей, что когда закончил свое коллежское образование со степенью бакалавра, то оказался перед двумя с половиной сотнями различных философий, вместе вращающихся как большое колесо с уравновешивающими друг друга спицами, и более не знал, что думать. Она начала удалять спицу за спицей. Наконец колесо начало вращаться. И самым определенным образом повернулось в ее направлении.
Можете ли вы припомнить конкретные идеи, ваше отношение к которым она изменила?
Я перестал цитировать Шопенгауэра.
Помните ли вы конкретные темы ваших разговоров с ней?
Ей был нужен новый источник энергии. Новый и важный, ему предстояло фигурировать в романе Атлант расправил плечи.
В 1952 году я сделался инженером-электротехником, и она стала расспрашивать меня о молниях. Кое-что о них было мне известно, но я расспросил еще и знакомых мне инженеров, и мы пришли к выводу, что хотя такой источник может иметь огромную мощность, но в течение слишком короткого времени. Укротить его каким-то образом не представлялось возможным, поэтому ей пришлось отказаться от мысли использовать энергию молнии в своем романе.
Чем еще вы занимались, кроме разговоров?
Мы часто слушали музыку с помощью проигрывателя, находившегося в гостиной.
Она любила Рахманинова. Он был
