не сразу, но все же научилась жить по-другому. Жить за стеной собственных воспоминаний, которые теперь накатили на неё с новой, удвоенной силой, снося на своем пути все существующие преграды. Почти лишая её равновесия. – Прости, я не хотел…
Эбби лишь медленно завертела головой, пытаясь отогнать прочь нахлынувшую на неё волну, а затем выдавила из себя улыбку. Она ни за что не покажет своей слабости. Больше никогда.
– Тебе не за что извиняться передо мной. Моё прошлое – каким бы оно ни было – было и остается частью моей жизни. И да, ты прав, для меня служебное положение не стало препятствием, но лишь потому, что я сама этого хотела. – Эбби слегка оттолкнулась от стены, делая к парню шаг. – У Мэнди совсем другая жизнь. И у неё есть причина сделать другой выбор… – ты. – Когда Тайлер поднял свои глаза, Эбигейл крепко и ободряюще сжала его руку. – Не все истории кончаются хорошо. Не у каждой есть шанс на продолжение. Но то, что существует между вами – невозможно сломать. Ваша связь слишком сильна. Она уникальна. И никакой богатенький и самовлюбленный павлин с амбициями ростом с Тауэрскую башню не сможет этого изменить.
Уголки её губ невольно приподнялись, и Тайлер не смог не улыбнуться в ответ.
– Спасибо.
– Всегда, – тихо ответила она.
– Я готова! – На бегу весело крикнула Адель, чуть не врезавшись в своего друга. – Дядя Тай, а ты сможешь унести на себе и меня и мой рюкзак?
– Эй, ты еще и спрашиваешь? Кто тут супермен, а? Кто лучший дядя?
– Ты! – Радостно завизжала она и рассмеялась, когда Тайлер закинул её на спину. – Ты! Ты! Мой самый сильный и лучший дядя на свете!
– А ты – моя самая смелая девочка на планете, – улыбнулся он, ловя её горящие озорством глаза, – но знаешь, что? – Понизив голос до игривого шепота, он задорно подмигнул ей. – Тебе лучше ухватиться за меня покрепче.
– Почему? – Так же тихо спросила Адель, сильнее наклонив к нему голову.
– Потому что… я собираюсь сделать так!
– Аааа! – Малышка завизжала, когда Тайлер неожиданно закружил её по коридору, а затем начала звонко и заразительно хохотать. Она цеплялась за его шею и жмурилась изо всех сил, но не прекращала смеяться, подставляя своё счастливое личико создавшемуся вокруг них ветровому вихрю. Почувствовав ни с чем не сравнимое тепло, Эбби неожиданно улыбнулась – невольно, с некоторой долей облегчения и невидимыми слезами счастья, – ведь впервые с того дня, как они покинули Нью-Йорк, её девочка смеялась. Задорно. Искренне. Легко. Непринужденно. Всего несколько секунд этого бесценного смеха сумели заполнить давно зияющую пустоту в её груди. Пусть не полностью. Пусть на время. Но сейчас, в эту самую минуту, Эбигейл чувствовала, что на самом деле счастлива: ей есть, ради кого жить, кому дарить свою любовь, заботу и преданность, – а большего она желать и не смела.
***
Форт Лодердейл всегда напоминал Эбби Венецию – прекрасную,
