на него свои глубокие сапфировые глаза, Дарен вдруг осознал, что ещё никогда на свете не видел столь чистого, столь идеального цвета. В нем будто бы разом сочетались все оттенки, сотворенные самим Богом. Соревноваться с такой красотой не смогло бы даже Небо. Настолько совершенной она была.
Чей-то звонкий смех за углом моментально вывел Дарена из оцепенения. Он резко отстранился и интуитивно попятился назад, но смог отойти лишь на несколько дюймов, потому что её трясущиеся пальцы все еще стискивали ткань его рубашки. Она так крепко держалась за него, словно больше всего на свете боялась даже попытаться отпустить.
И, черт возьми, это заставляло его чувствовать что-то необъяснимое.
Что-то, чему в его жизни просто не могло быть места.
– Моя рубашка, – слова из его уст прозвучали на удивление мягко, но от того не стали менее резкими. Он и правда изо всех сил старался сдерживать внутреннюю ярость, которая с каждой секундой становилась лишь сильнее, но её прикосновения невозможно было игнорировать. Она опустила глаза на свои все ещё дрожащие пальцы, плотно сжимающие льняную ткань, и он заметил смятение, отразившееся на взволнованном лице.
Она осторожно выпустила лоскуток из своих рук, а затем вцепилась в каменную стену. Её губы слегка задрожали, а во взгляде застыло давящее, искреннее чувство вины. Она напоминала ему маленькую перепуганную девочку, которая только что встретилась лицом к лицу с величайшей опасностью в своей жизни. Но, вместе с тем, в её глазах он разглядел сильную и уверенную в себе женщину, чья отвага и бесстрашие могли победить абсолютно любой, даже самый сильный в мире страх.
Дарен с усилием отвел свой взгляд и отвернулся. Почему ему так тяжело уйти? Что, черт возьми, она сотворила с ним за эти несколько минут? Что-то внутри него словно мешало ему сделать эти несколько шагов. Уйти и забыть. Выбросить из головы. Удалить из памяти. Почему?
Выругавшись про себя и, отбросив в сторону все эти въедливые мысли, он вернул своему разуму привычное хладнокровие, но успел сделать лишь несколько уверенных шагов прочь.
– Подождите, – её голос был едва слышен, но отзывался в его сознании с такой силой и таким звучанием, что даже крик сейчас показался бы ему самым простым шепотом. Он слегка замедлил шаг, ощущая, что не в силах контролировать собственное тело, которое, черт подери, сейчас полностью подчинялось её мягкому тембру. – Спасибо, – выдохнула она, и он почувствовал, что она подходит ближе. – За оба раза. Я не хотела, чтобы так вышло, и…
Дарен сжал руки в кулаки и неожиданно решительно зашагал прочь. Оставив её позади и, не желая выслушивать, что она скажет дальше. Пусть это будет грубо и безразлично с его стороны и пойдет вразрез с тем поведением, которое он обычно позволял себе по отношению к женщине. Пусть. Плевать. Сейчас он будет именно таким – невоспитанным и эгоистичным грубияном. Потому что в настоящий момент это единственное
