к середине сентября (не этого, но через годик уж точно) будет нам пирог, все дело в правильном уходе. И он ухаживал, как мог: поил, кормил, зимой холодной ствол мешковиной пеленал… Увы, она была бесплодной, как Авраамова жена.Сад пережил пожар, щитовок, набеги выросших детей и переделку в духе новых ландшафтно-парковых идей. Творцы в порыве вдохновенья хотели яблоню срубить, но для густой прохладной тени оставили. И птицы вить в ее ветвях привыкли гнезда, а папа в солнечные дни любил сидеть в шезлонге пестром в ее спасительной тени.
Тот год, когда мы проводили отца, был яблочно богат. Под слоем золотистой пыли тонул в осеннем солнце сад, со стороны усадьбы старой трезвонили колокола, и яблоня библейской Саррой воспрянула и понесла – согнулись ветки под плодами, не в силах с ношей совладать, а в доме пахло пирогами, а в сердце стала благодать.
Третье августа
Который нынче август на дворе —
второй, четвертый, пятый?
По записям в своем календаре
определяю даты,
еще по дням рождения друзей,
по поводам нескромным,
мне слышатся в раскатистой грозе
всё трубы да валторны.
И прошлый август так же громыхал,
заканчивая лето,
расстреливал дождливый арсенал
над городом прогретым.
Когда еще по лужам босиком
повесничать, как дети,
и август разразился, словно гром,
и он сегодня третий.
Легко
Легко до той поры, пока
есть кофе в чашке толстобокой
без сахара и молока,
пока достаточно кивка,
прикосновения, намёка.
Пшеничной корочкой листва
хрустит, влетая под ботинок,
день встречей делится на два,
и рифмой связаны слова,
и нить меж ними паутинна.
Есть солнце в утреннем окне,
есть дождь в положенное время
и, очевидно, будет снег,
когда, созревшее вполне,
на землю небо скинет бремя.
Улита
К четырем часам пополудни
пыль столбом стоит по деревне —
по лугам намаявшись скудным,
мимо церкви брошенной древней
по домам бредут коровенки,
с каждым шагом в грудь бьется больно
колокольчик с шейной веревки —
звон стоит, что с той колокольни.
У ворот хозяйки столпились,
фартуком накрыли ведерки;
разбирают бабы кормилиц —
время аккурат вышло к дойке.
А одна корова рогами
в запертую тычет калитку,
и мычит, как будто ругает
сонную старуху Улиту.
Та не спит – расселась в прихожей,
руки на коленях сложила,
сквозь пергамент высохшей кожи
проступают синие жилы.
И с чего бы вдруг пополудни
молока ей так захотелось?
И никто ее не разбудит.
Не успела… жаль, не успела….
Огни на пруду
Небо
