себя, и кров,Внезапно, ставший иноверцем,
Он канул в омут злых оков.
Скитался, как в бреду, и грабил.
И вот, в один ненастный день,
Злодейский пыл он вдруг ослабил.
Корабль штормило, свет и тень
Перемешались в грязной краске,
Сбивавших с ног рывках дождя
В стенаниях вод, и в буйной пляске
Подводных рыб, и их «вождя».
Корабль тонул. И парень, слепо,
Предавшись буре, и волне,
Устало посмотрел на небо,
Скрываясь в чёрной глубине.
Внезапно, мягко прикоснувшись,
Его наверх понёс поток
И кто – то, нежно улыбнувшись,
Его держал. Отпив глоток
Там наверху, от бури с ветром
Он вслух взмолился всем Богам
О матери, о даре щедром,
О зле, что в жизни сделал сам.
Крича, он вспомнил кто, откуда
Он сам, и где его семья.
Что не заслуживает чуда,
Любви, прощения, жития.
Очнулся. Солнце нежно грело,
Вздымаясь пеной в облаках
Как нимфа, рядышком сидела
Девица, с лентой в волосах.
– «Давно я за тобой смотрела.
И пусть сошёл ты на пути,
В тебе я душу разглядела
Погрязшую во злой сети.
Впредь не забудь, что ты сражался
Не зная слов «Душа», и «Честь»,
И нет тех слов где ты скитался
Зато теперь, я вижу, есть.»
На чердаке ищу, как прошлогодний снег
На чердаке ищу, как прошлогодний снег,
Вещицу, среди тех, что отслужили век.
Вот старый патефон, бесценный раритет,
Почистить и забрать?.. не он мне нужен, нет…
Машинка..помню я, как строчками, на глаз,
Батистовым шитьём мать баловала нас.
Челнок скакал смешно, и вечно барахлил.
Теперь не до него, и на машинке пыль…
Игрушки, детства след, поломанный отряд,
Немного жалко мне, как брошенных котят…
Вот Катя без ноги… вот плюшевый медведь-
Повыгорел совсем, а раньше мог реветь.
Завод сорвали мы, играя вчетвером,
Сломали нос ему и барабан потом…
Да, вроде бы нашла… сундук, на сто кило,
Закованный, как страж, нетроганный давно.
Пыль в палец толщиной, защёлка тяжела,
И ржавчина на ней… пыхтела полчаса…
Открылся-таки… там… чего там только нет…
Кому-то барахло… мне – память прошлых лет:
Подзоры, рушники, ручная красота..
Постёрлось полотно, но вышивка-всё та..
И крестиком цветы, и птиц волшебных гладь,
(Терпения бы мне и шить, и вышивать)
И платье, старый шёлк… я помню, креп-жоржет-
Всё мамино добро, всё молодости след…
Но туфли… где её те лодочки, цвет – беж,
На тонком каблучке?…не вижу я, хоть режь…
Когда-то мы с сестрой, шалуньи под замком,
Забравшись в мамин шкаф, их мерили тайком…
Их номер-33, на Золушкин
