надеюсь, она вам понравилась?
– Да, – тихо ответила Энви, делая вид, что разглядывает висящие на стенах гобелены.
«Понравилась» – не то слово. Непослушание служанки требовало возмездия, но Энви сдержалась, решив, что жаловаться и ябедничать ниже ее достоинства. К тому же, ссориться в первый же день с любимой прислугой будущего мужа чревато – да и в любом случае, лучше проявить волю и сдержать собственную злобу, чем, начав обживаться в Тэссе, сходу заводить себе врагов. Врагов ведь мало не бывает. Чем их меньше, тем спокойнее.
Фретт остался доволен таким ответом. Подождав, пока невеста насытится завтраком – куском сырного хлеба с экзотическими специями и розовым вином, он предложил ей:
– Такое прекрасное утро не стоит растрачивать на пустую застольную болтовню, не находите? Я хочу, чтобы вы составили мне компанию на сегодняшней охоте.
Он поднялся, медленно подошел к украшенной витражом двери, ведущей на балкон. Повернувшись через плечо, многозначительно кивнул Энви. Та поднялась, нешироко переставляя гибкие ступни, сокрытые в коже аккуратных туфелек, подошла к будущему мужу. Подол ее платья волновался и перекатывался, выхватывая из-под широкой ткани то одно, то другое бедро, круто очерчивая их форму, подчеркивая и смягчая округлости, сглаживая остроту худых коленей.
– Все эти земли – мои. Все эти леса, поля и реки. Тэсс – самый благодатный край во всем Союзе. И охотничьи угодья здесь – не чета остальным. Все трофеи, что украшают стены – добыты в окрестных лесах, – Фретт многозначительно взглянул на стоящую около него девушку и кивнул себе за спину.
Рядом с ним, могучим мужчиной, Энви казалась худенькой и хрупкой, но внимательный Фретт отметил, что на самом деле «малышкой» она не была и превзошла бы по росту многих знакомых ему дам. Гордая и крепкая. Родись она в Черноречье, в диком племени легендарных амазонок, могла бы стать сильной воительницей. От такой родятся хорошие дети…
– Я буду рада поучаствовать в вашей охоте, – спокойно произнесла Энви, отвлекая Фретта от размышлений.
– Тогда жду вас внизу через час.
***
С самого детства Айви, любимой дочери барона Эдинширского снились Сны. Эти Сны были ее тайной, самой страшной и самой заветной. О них Айви не рассказывала никому: ни матери, ни отцу, ни самым преданным служанкам, ни сестре. Сны касались только ее одной, принадлежали лишь ей и даже под страхом пыток и смерти Айви не стала бы рассказывать кому бы то ни было о том, что она в них видела.
В детстве Сны казались безобидными. В большинстве случаев Айви не помнила их, а если и помнила – то недолго, но чем старше становилась баронесса, тем тайные грезы были все яснее и реалистичные.
Айви снился лес. Густой, холодный, почти бесцветный, с белым снегом, перечерченным косой разлиновкой черных теней. Она медленно шла по лесу, отчаянно прислушиваясь, старательно вглядываясь в мельтешение серых обледенелых стволов. Каждый раз вокруг было тихо.
Тишина исчезла, когда Айви исполнилось
