и диалектического монизма, концепция «перерождения» и т. д. С точки зрения этнополитики и практики межконфессионального взаимодействия особый интерес представляет, конечно, этический императив «Белой Веры», требующий безоговорочного соблюдения принципов «ненасилия», любви и сострадания ко всем «живым существам», лежащий в основе экологической культуры «кочевой» Центрально-евразийской цивилизации. Представляется, что давно уже назрела необходимость обобщения и утвержденитя этих духовно-культурных и цивилизационных принципов в «Евразийской Хартии», которая наряду с правами человека (как в «Атлантической Хартии») должна отстаивать приоритет нравственных, духовных и экологических ценностей, а также равные права и интересы как «больших» так и относительно «малых» этносов и этноконфессиональных групп. Это становится все более актуальным так же и в виду массированного наступления исламского фундаментализма не только на Западную (христианскую) цивилизацию, но и на Российско-Евразийскую.
Буддисты и последователи «Ак дзян» в Туве, Хакасии и Бурятии разработали следующий вариант «Евразийской Хартии»:
1. Право этносов на выбор традиционных для них форм самоуправления и культурно-национальной автономии в рамках существующих государств.
2. Правосубъектность этноса во всех сферах международных отношений, касающихся его интересов, независимо от его государственно-территориального статуса.
3. Право на этнокультурную, экономическую и экологическую безопасность, в том числе на безъядерные зоны.
4. «Ненасилие», не причинение зла насилием, как метод решения всех этнополитических проблем.
5. Неприкосновенность этнической территории, священных мест.
6. Право на разнообразие форм коллективной безопасности, на присоединение (или неприсоединение) к разным «блокам», «союзам» и т. д.
7. Право исповедовать (или не исповедовать) любую религию; право на защиту традиционных конфессий от иноэтнических конфессиональных новообразований (сект).
8. Уважение прав на коллективную собственность на землю и на коллективные формы природопользования в традиционных местах обитания.
Думается, что эти принципы могут быть положены и в основу общей стратегии развития буддизяма и бурханизма); а также тенгрианства, в современной этнокультурной и геополитической ситуации в российско-евразийском пространстве. Можно надеется, что именно такой подход позволит предотвратить предрекаемую С. Хантингтоном «войну цивилизаций» и другие межэтнические и межконфессиональные конфликты.
Примечания
1. О бурятском «обновленчестве» подробнее см.: К. М. Герасимова. Обновленческое движение бурятского ламаистского духовенства. Улан-Удэ, 1956.
