я. Печкин попятился, его нижняя губа отвисла под щеткой усов и задрожала. – Правда ведь?
Жадность в его голове боролась со здравым смыслом и проигрывала, он чувствовал, что я хочу его ударить, а кулаки у меня немаленькие.
– Тебе же нравится, когда кто-то делает мир лучше, – с горькой иронией сказал Деня. – Вот и ты внес свой маленький вклад.
Не попрощавшись, Печкин вылетел из кафе, мы с Деней переглянулись.
– Что теперь? – спросил он.
– Поставим топтунов возле школ, дадим им фотографии. Как только появится кто подозрительный, нам дадут знать. У жены двоюродный брат мент, он подгонит подходящих людей. Когда поступит звонок, мы приедем и возьмем подозреваемого, запихаем в мой минивэн, отвезем на дачу, побеседуем! Видишь, как все просто!
Выходя из кафе, я подумал, что накрылась наша семейная поездка на дачу, Леся расстроится, у нее там тюльпаны расцветают, с которыми она три года носилась, а Элина очень хотела повидаться с деревенским котом, который гуляет сам по себе. Ничего, переживут, ведь мы, как сказал Деня, делаем мир лучше.
А вот необходимость в службе безопасности партии отпала – вряд ли Литвинов одобрит такое самоуправство.
В те выходные мы все-таки выехали за город семьей. Хлопоты отвлекли меня от нашего дела, даже негодование улеглось, зато в голове засел Химик. А вдруг его уже нет в живых? Зона – место крайне опасное.
Почему-то казалось, что случись ядерная война, выживут крысы, тараканы и Химик – очень уж он здорово выкручивался из неприятностей. Я даже выключил газонокосилку, чтоб убрать шум, и смотрел на сосны в лесу, что сразу за нашим участком, слушал, как трещат стволы, переговариваются птицы; запрокинув голову, провожал взглядом облака.
Как волка ни корми…
Весной Зона во мне просыпается и стонет, и зовет, так зовет, что аж жилы выкручивает, ноги сами бежать готовы. Единственное лекарство – Лесины объятия. Или когда Элина подойдет, обнимет, я поцелую ее рыжие кудряшки, и зверь во мне утихнет.
Поначалу только спортзал спасал. Колбасишь грушу до изнеможения, и легчает. Года полтора все время повторялся сон, где Химик смотрел на меня, как на падаль, и говорил, что я его и Зону предал, вольный зверь превратился в цепного пса. Иногда я готов был со стыда провалиться под землю, иногда порывался его пристрелить, но он истаивал.
Так ли это? Я – цепной пес? Вся сущность бытия – цепь?
Я перевел взгляд на Олесю, хлопочущую в клумбе, на трехлетнего сына и Элину, бросающих крошки муравьям. Химик и без меня справится, а они – нет. Как говорил мой текстовик, «это твоя зона ответственности».
Я шепотом проговорил «моя зона ответственности», будто пробуя слова на вкус. Леся выпрямилась, улыбнулась мне:
– Посмотри, какая красота!
Зацвели розовые тюльпаны с бархатными лепестками, кое-где раскрылись желтые. В июне она так же будет радоваться розам, в сентябре – хризантемам.
– Очень
