ведь оставлять так тоже нельзя, – Алинка едва не подпрыгивала от любопытства. – А вдруг кто украдет? А если прочитают? Там же наше, семейное! Мариш! – Я уже стояла рядом, всматриваясь в бледные строчки на свитках. Подтверждение того, что Ангелине показали в Колодце. Не самые славные страницы нашей истории. – Позвони Зигфриду, а?
Бедный, бедный Зигфрид.
Можно было бы позвать Мартина. Но за привлечение постороннего меня по голове не погладят. А еще я так и не нашла в себе сил встретиться с ним лично. Мы созванивались, болтали, смеялись, договорились встретиться на выходных – и все это время я чувствовала себя предательницей и лгуньей. Как будто я ему изменила. И про Люка никак не могла сказать.
Так что лучше Зигфрид.
Придворный маг появился через три минуты, почему-то в официальной одежде, с трагичными глазами. Посмотрел на меня как на палача, выслушал просьбу сестер, вздохнул и сделал, что просили.
– А пакетика у вас нет? – с надеждой спросила Алинка.
Блакориец снова исчез и вернулся с пакетом, куда и перекочевали свитки.
– Я могу еще чем-то помочь? – поинтересовался таким голосом, будто, если я отвечу «да», он повесится. Кажется, работа у нас ввела его в меланхолию.
– Нет, – я нежно улыбнулась. – Спасибо вам, господин Кляйншвитцер. И спокойной ночи. Мы вас больше не потревожим. Сегодня.
Он кивнул, начал настраивать Зеркало, и тут у него зазвонил телефон.
– Да, господин Тандаджи, – проговорил маг, пытаясь изобразить воодушевление. – Конечно. Через минуту буду у телепорта.
Зигфрид отключился и покосился на нас, едва удерживающихся от того, чтобы не захихикать. И спина его, когда он уходил в Зеркало, выражала крайнюю степень обреченности.
– Завтра отдам их Василине, – воодушевленно рассуждала Алинка, бережно прижимая к груди пакет и шагая по расчищенной дорожке к дворцу. Окна покоев нашей венценосной сестры уже погасли – наверное, легли с Марианом спать. – Пусть решает, кому доверить реставрацию. Эх, почему же Поли с нами нет! Она бы обрадовалась. Столько эти записи искала.
– Еще порадуется, – уверенно проговорила я и свистнула, подзывая Бобби. Тер-сели уже устроился на руках у Каролинки и заснул. Она гладила его и вздыхала.
– Думаешь? – тихо проговорила Алина. И посмотрела на меня своими зеленющими глазами, полными совсем еще детской надежды и просьбы не разрушать ее.
– Конечно, – ответила я с немного горьким сарказмом. – Ты не заметила? Мы же неубиваемые, Алиш. Что бы ни происходило, мы выживаем. И с Полей все будет хорошо.
– Дай-то боги, – прошептала она и замолчала.
– Каролин, – позвала я, когда мы уже шли по коридору Семейного крыла. Сестричка остановилась. – Послушай. Прошу тебя, если ты еще что-то такое почувствуешь и нарисуешь – покажи кому-то из нас. Не прячь и не рви. Это важно. Хорошо?
Она кивнула и опустила глаза в пол. Развернулась и пошла дальше.
20
