у меня молодец, – быстро сказала она уже в дверях. – Но тысяча Евро – это не деньги. У Ольги Ковальчук муж недавно трешку купил в Марьино, и, всего-то, барменом во Friday’s на Тверской работает. Она мне только что звонила, говорит семьдесят квадратов, не то что у нас лачужка, приглашает нас на новоселье, а у меня даже платья нормального нет. После занятий я как раз зайду в торговый центр. Не скучай.
На прощание она его даже не поцеловала, сильно спешила выпорхнуть из квартиры, лишь бы не видеть его подавленным и опустошенным. С Максимом она жила в браке чуть меньше пяти лет, и каждый раз ожидала, что он заработает свой миллион, но время шло, а денег все не было и не было. Она была единственной дочкой богатых родителей, и те с детства ей внушили, что нужно искать себе мужа успешного и предприимчивого, такого как ее папа. Но быть, как папа он не мог. Максим итак прыгал выше головы. То, что он заработал в двадцать два года на однушку в Москве, а также совсем недавно отдал жене новенькую Мазду, чтобы она не чувствовала себя ущербной среди своих подружек, уже было большим достижением. Да, он признавал, что его жена достаточно избалована и капризна, что она имеет большие запросы и часто находится в иллюзиях, что большие деньги так легко достаются. К тому же, она сильно попадала под влияние матери, которая откровенно не любила Максима и всегда считала его не достойным своей дочери. Все это усугублялось еще тем, что теща имела проблемы в личной жизни, отец семейства, судя по всему, нашел на стороне молодую любовницу, и оскорбленная этим она срывалась на семейном счастье своей дочери. Максим ей был, словно кость в горле. Она словно ревновала, настраивая дочь против своего зятя, и каждый раз била всегда по больному – указывала на его заработок, который в последнее время оставлял желать лучшего.
Молодые относились к ее словам терпимо, и если Максим выходил из себя, то жена ласками и поцелуями просила его не реагировать на слова мамы, объясняя это трудным положением в семье. Но Максим справедливо срывался, даже дерзил своей теще, чем доводил обеих до слез и истерик. В конце концов, он был даже рад, когда жена занялась репетиторством.
Она с детства неплохо знала испанский язык. Но вся эта работа не приносила много денег, а была лишь поводом, чтобы проводить как можно больше свободного времени друг от друга. Детей они уже не хотели, хотя иногда в их скудной сексуальной жизни вспыхивали вялые попытки склеить их расшатывающийся союз, но беременность все равно не наступала, и это еще больше угнетало Максима, снижая ему до минимума мужскую самооценку. Он уже боялся забить гвоздь в стене, чтобы повесить картину, так как ему наперед говорили, что забьет он его как-то не так, и пусть лучше приедет папочка и все правильно сделает. Все шло к разводу, хотя Максим отказывался в это верить. Он верил в любовь, в то, что ничто не способно разрушить их брак. Но это были иллюзии. То давнишнее увлечение Максимом до замужества, когда они оба были еще девственниками, молодая девушка расценивала лишь как естественный первый опыт. Она никогда
