style="font-size:15px;"> – Так.
– И старший сержант Кацава был с вами, когда вы захватили этого американца, который не сопротивлялся вам, так?
– Так.
– И старший сержант Кацава оказался единственным из погибших в вашей группе!
Прежде чем Скворцов осознал, к чему клонит допрашивающий – если бы успел осознать, дело кончилось бы худо – где-то за дверью кабинета послышался шум, как будто что-то упало, потом крик – и дверь распахнулась…
– Скворцов! Вот он где… Вы что здесь делаете, вас же ищут…
Невысокого, ладного, усатого подполковника в чистенькой, отглаженной форме он не знал
– Закройте дверь! – сухо сказал КГБшник
– Чего? – недобро прищурился подполковник – вы кто такой? Что здесь происходит? Документы предъявите!
– Закройте дверь! Немедленно!
– Документы! – угрожающим тоном проговорил подполковник.
Решив, что связываться не стоит, КГБшник встал, и они вместе вышли, закрыв за собой дверь и оставив Скворцова одного. Вернулись в кабинет они минут через десять, вид у КГБшника был далеко не радостным.
– Свободны… – объявил он, и по мерзкой особистской привычке, заставляющей всегда оставлять за собой последнее слово добавил – пока…
– Лейтенант Скворцов, за мной! – скомандовал подполковник.
Шли они недалеко – у подполковника оказался кабинет прямо в здании посольства, только на другом этаже. Кабинет как кабинет – обшарпанные стены, тяжеленный, окрашенный белой эмалью сейф, стол с изрезанной, растрескавшейся столешницей, раздрызганные стулья. Портрет Ленина на стене – и больше никаких портретов не было, ни нынешнего генсека, ни тем более Дзержинского[67]. А вот одно пустое место на стене было – косанув глазами, лейтенант сразу это понял – никакой пыли и не такое выцветшее как остальные. И темная дырочка там, где должен был быть гвоздик…
И чей же интересно портрет там был…
Чей бы портрет там не висел – лейтенант понял, что надо держать ухо востро.
Подполковник тем временем по-хозяйски уселся за стол, подмигнул неизвестно чему и лихо достал из нижнего ящика стола ключ…
– Будешь?
– Да как то… товарищ подполковник.
Незнакомый подполковник перебросил ключ Скворцову
– Дверь запри!
Пока Скворцов запирал дверь, подполковник достал из сейфа початую бутылку армянского, пару стаканов и выставил все это на стол. Весьма рискованно надо сказать – хотя народного контроля[68] здесь и не было, не Москва – все равно могли и сейф заставить открыть[69].
Коньяк пошел хорошо. Скворцов не был большим любителем – но тут он был как раз кстати. Обжигающая жидкость проскочила в пищевод, ударила в голову… Подполковник тоже лихо запрокинул стакан, закрыл бутылку и убирал ее в стол.
– Роберт Павлович[70] тебя ищет. Все на ушах стоят.
Если бы портрет Дзержинского был – сразу было бы понятно, чей это кабинет. КГБ!
Народный контроль – было такое в СССР. Что-то типа внештатной контрольной службы из числа рядовых работников, которые в принципе могли войти в кабинет и к министру. Народный контроль в последние годы жизни СССР часто использовался в политических разборках.
С пьянством, особенно после горбачевского «сухого закона» боролись очень жестоко, немало судеб и карьер было сломано из-за глупости.
Полковник Мосолов Роберт Павлович, командир пятнадцатой бригады СПн ГРУ.
