Махневу? Ты уже почти согласилась на его уговоры, если бы не я…
– Да я же просто так. Чаю попить.
– Угу, этот, всем известный Дон Жуан местного разлива, только и мечтал о том, как напоить тебя чаем. Ты дура или претворяешься?
– Я дура… Но простите меня, госпожа!
– Ты не дура, ты просто блудница. И я бы могла закрыть на многое глаза, если бы не совершенно гадкая черта моего характера. Я – большая собственница. И ревнивица к тому же. И если я выбрала себе вещь или человека, то это – только мое. И горе тому, кто на это покусится. Сейчас мой характер стал намного мягче. А пару веков назад я была настолько горяча, что могла запросто оторвать голову у любой из своих игрушек.
Мег усмехнулась и встала во весь рост.
– Ты читала Вольтера?
– Не помню.
– Пора мне заняться твоим образованием. У меня есть роскошная библиотека. Как только ты пройдешь весь обязательный курс у Виктора, я заставлю тебя учиться. Ты только представь, какой хорошей ученицей ты станешь.
– Я неважно училась в школе… – со стыдом призналась Екатерина. – А в том сне, про институт, где вы были Раечкой Грановской, я училась намного лучше. Я помню, как… – Екатерина открыла было рот, чтобы продолжить разговор, но Мег с усмешкой перебила ее.
– Ты сейчас так мило округляешь ротик, забалтывая меня. Ты хочешь отвлечь меня беседой, чтобы я забыла о твоей вине? Не трудись. Тебе не поможет твое наивное красноречие. Твоя риторика гроша ломанного не стоит. Отчего я и сказала, что после уроков Виктора, я заберу тебя к себе на обучение. Ты будешь много читать и много учить. Я просто-таки замираю от вожделения… Ибо каждый твой урок я буду проверять лично. И за малейшую забывчивость или нерадение ты будешь всегда наказана. Как? Поверь, по части наказаний я виртуоз, – тонкие губы Мег расползлись в улыбке. – Ах, как я буду мучить тебя… Сегодня я покажу тебе это… Лишь начало. Да, не дрожи… Ах, да… К чему я вспомнила старика Вольтера? Он как раз говорил о ревности вот что: «Бурная ревность совершает больше преступлений, чем корысть и честолюбие». Представляешь? А еще он говорил, что «Мрачная ревность неверною поступью следует за руководящим ею подозрением; перед нею, с кинжалом в руке, идут ненависть и гнев, разливая свой яд…» Яд. Ты понимаешь? Скажи спасибо, что мои змеи, там, в лесу, не впрыснули в тебя яду. В каждой из них текла моя кровь и дрожала моя ревность. Но, увы, она не притупилась доселе. Сейчас я буду долго мучить тебя… Не до крови. Я не терплю кровь в плотских утехах.
– А может, не надо? Я все осознала, – залепетала Катерина.
Крупные, словно дождевые капли, слезы посыпались градом из ее глаз.
– Иди сюда, глупая. Я потрогаю тебя, – Мег протянула руку и обняла Екатерину.
Тонкие пальцы нырнули под рубашку. Они коснулась гладкого, словно речная галька, нежного, выпуклого лобка. Пробежали по животу и едва притронулись к соскам. Потом снова вернулись к лобку.
– Смотри… – Мег показала блестящую влагу на двух
