к тому времени уже мной переведенный. Эта незамысловатая сценка, возникнув в моем сознании, натолкнула меня на мысль повторить эту процедуру, – но в обратном порядке, чтобы получить возможность восстановить первоначальный замысел автора, что в конечном итоге вылилось в длительную герменевтическую работу, которая, со временем, обрела свою собственную внутреннюю логику
В преамбуле к тексту «157 Алхимических Канонов» Ван Гельмонт-младший писал: «Все книги Философов, в которых трактуется понимание Герметического Лекарства, являются ничем иным, как Спагирическим[1] Лабиринтом, в котором, по большей части, Ученики искусства сталкиваются с различными Проволочками и Обманами, так что даже и по сей день наличествует, но весьма немного, тех, кто нашел из него истинный выход». Сообщая там же, что «движимый Состраданием, предложил такие Правила, которые являют полные Физические Причины и Истины, содержащие целое Искусство, ясно изображенное, как на письменном столе», Ван Гельмонт и в самом деле предложил текст, удобный для разбора и интерпретации, благодаря наличию пронумерованных канонов, из одного-двух предложений, но не менее герметичный и «скрытый под многими Покровами», чем любой другой алхимический текст.
В процессе герменевтической работы мне удалось восстановить первоначальный порядок очередности «157 Алхимических Канонов», что дало возможность в конечном итоге выявить культурные коды и смыслы основных Арканов Великого Делания и ответить на поставленные в начале работы вопросы. Их анализ позволил утверждать, что алхимические практики являются духовыми упражнениями, имеющими отношение в большей степени к формированию умов, а не к их информированию. Более того, выяснилось, что «работа над собой» при помощи чтения алхимических текстов является основой той части традиции, которую алхимики называли Влажным путем.
К чему привело меня невольное следование «Влажному пути» алхимиков? Оно позволило мне проанализировать текст «157 Алхимических Канонов» Ф.М. Ван Гельмонта одновременно на формальном, семантическом и функциональном уровне. Это, в свою очередь, позволило очертить модель, в которой существует алхимическая традиция, описать автора алхимического текста и его адресата – не каждого, но читателя, готового к «духовной работе», приводящей, при известных обстоятельствах, к обретению им статуса ученика или коллеги. Немаловажным результатом работы было вычленение традиционной структуры алхимического трактата, что само по себе явилось прорывом в изучении содержания алхимических текстов и в конечном итоге вылилось в выявление основных смыслов алхимической терминологии. Именно выявление модели алхимического взаимодействия человека с материальным и духовным мирами позволило четко определить предмет, цель, необходимые способности как инструменты алхимического праксиса и способы их стяжания в алхимической традиции. В процессе этой работы постепенно, шаг за шагом, алхимический мир раскрывал себя, показываясь с необычной
По словам Фулканелли, спагирики – это те, кто «превратно поняли аллегорический язык герметических писаний». – Фулканелли. Философские обители и связь герметической символики с сакральным искусством и эзотерикой Великого Делания. М.: Энигма, 2004. С. 127.
