на деревне, и все сделать, чтобы не дать в народе ослабеть чувствам его к Царю. Теперь это не трудно; через 7, 8 лет будет невозможно. Теперь только кое-где болячки; а потом будет гангрена; ее не остановишь!
Много говорят про кадетскую историю в Москве[44]. Все винят директора и [Н. А.] Махотина: первого за то, что он явил себя не педагогом, чтобы не сказать хуже, второго за такие назначения, как назначение этого директора. Он был начальником отделения в Управлении военно-уч[ебных] заведений[45], и вдруг с бумаг переводят на живые души и кого же – детей. Одна из многих несчастных идей Милютинского и Исаковского времени[46] жива и доселе: она заключается в сочинении какого-то типа военных педагогов! Нелепее и вреднее этой мысли трудно себе что представить. Прежде смотрели на вопрос проще, и лучше было. Педагогов делать и печь нельзя. Педагоги рождаются педагогами; а то, что они в книгах выучат или вычитают, то пустяки. Для педагога нужно две вещи: сердце, любящее детей, и нравственность; ума особенного вовсе не нужно; сердце дает ум и такт. Где же искать таких людей? А очень не трудно их находить, но только не между чиновниками или интеллигентами, Боже упаси, а между военными боевыми офицерами, строгими, с добрым сердцем, нравственными и честными. Боевой хороший офицер с сердцем, любящим детей, это идеал педагога для корпусов. Их надо искать, вот что хлопотно, а у нас не охотники искать; берут что под рукою, а под рукою у Махотина остатки Исаковского штатского материала. Будь я Государь, я бы непременно приказал военному министру[47] издать циркуляр по военно-учебным заведениям для того, чтобы обратить внимание на строгий выбор офицеров и воспитателей в военно-учебных заведениях и рекомендовать при выборе таковых отдавать предпочтение военному боевому офицеру, когда с любовью к службе, со строгою нравственностью соединяется в нем любящее детей сердце.
За такой циркуляр родители благословили бы военного министра.
Вот что слышал сегодня в разговоре с несколькими военными.
Бедная Кахановская комиссия, ей не везет; приезжие из России члены бьют ее в каждом сражении. Теперь идет сражение чуть ли не генеральное из-за всесословной волости. Идея всесословности есть скверная идея. И. Н. Дурново бранит меня за то, что я слишком бесцеремонно обращаюсь с проектерами Кахановской комиссии и называю антигосударственным замыслом их проект всесословности[48]. На это ответ простой. Не Каханов и не его товарищи хотят вреда правительству, но что у них есть в канцелярских тайниках злоумышленные, то есть либеральные чересчур, проектеры, в этом я клянусь. Сельское общество есть часть волости: и то и другое состоят из 98/100 крестьян и из 2/100 не крестьян. Сельское общество и волость доселе составляли как бы крепостные стены для народа; благо они были крестьянские, никто из разночинцев не мог проникать в крестьянский мир; благодаря крестьянскому составу сельского
Мещерский посвятил этому событию Дневник за 31 октября, озаглавленный «Опять скандал в педагогическом мире» (Гражданин. 1884. № 45. 4 нояб. С. 22–23), в котором изложил суть дела. Недовольные одним из своих воспитателей, кадеты Московского 4-го корпуса начали бунтовать. Узнав об этом, директор пришел не сразу, а спустя полчаса и начал «сладкую и гуманную речь», тем самым, по словам Мещерского, спровоцировав новые беспорядки со стороны кадет. Однако директор не только не призвал их к порядку, но даже пошел на переговоры и пообещал выполнить их требования, главным из которых было увольнение неугодного воспитателя. Недовольный таким поведением начальника военного учебного заведения, Мещерский с возмущением писал о тех, кто назначил воспитателем 400 детей человека, раньше занимавшегося исключительно бумажной работой – написанием циркуляров «по педагогической части».
Главное управление военно-учебных заведений существовало в составе Военного министерства в 1863–1918 гг.; его функции заключались в руководстве деятельностью военно-учебных заведений и надзоре за учебно-воспитательной работой и качеством подготовки специалистов. Начальник учебного отделения генерал-майор В. П. Васютинский в 1883 г. был назначен директором московского 4-го кадетского корпуса.
В годы правления Александра II военный министр Д. А. Милютин и начальник Главного управления военно-учебных заведений Н. В. Исаков провели реформу военно-учебных заведений, заключавшуюся в разделении специальных военных и общеобразовательных классов с повышением требований к последним. В 1863 г. кадетские корпуса были упразднены. Военное образование было разделено теперь на две ступени: семилетние военные общеобразовательные гимназии (бывшие кадетские корпуса) и двухлетние военные училища (бывшие старшие классы кадетских корпусов), дававшие специальное военное образование. Критику этой реформы см. ниже: Дневник за 1 ноября 1884 г. и Дневник за 1 декабря 1884 г., а также приложенные Мещерским к этим дневникам статьи. В 1881 г. военные гимназии были переименованы в военные корпуса, и акцент на военном образовании был в них усилен.
П. С. Ванновский.
Работа Кахановской комиссии неоднократно привлекала внимание «Гражданина». 7 октября, накануне возобновления заседаний комиссии после летних каникул, Мещерский подвел своеобразный итог ее работе, поместив большую передовую статью «Проекты, мысли и замыслы Кохановской комиссии» (Гражданин. 1884. № 41. 7 окт. С. 1–2). 21 октября в «Гражданине» очередной раз критиковались разрабатываемые в Комиссии проекты широкого местного самоуправления (Дневник за 12 октября // Гражданин. 1884. № 43. 21 окт. С. 20).
