мы же всего не знаем. Курить они не курят, но, может, жуют иногда какую-нибудь дурь?
– Или квасят чего-нибудь. Понимаешь, когда осенью ударит морозец, ягоды замерзают. Потом солнышко пригрело – оттаяли, и начинается брожение. Вот если синицы наклюются таких ягод, хмелеют. Хорошо, если до ночи протрезвеют, иначе могут замерзнуть в отключке. Да вы закусывайте, закусывайте, и выпивайте, не оставляйте. Иначе тоже замерзнем – тут прохладно. Если смущает водка, выпьем самогоночки. Вещь качественная, проверенная; закуска тоже без всяких полезных добавок, не то, что западный «молочный продукт». Наши-то фермы все пошли по миру, потому что немцы, французы, прочие супостаты задавили своим дешевым сухим молоком, всяким генным мясом и помидором. Хотя сами они такую дрянь, наверное, не едят.
– Что до понимающих , они, ясное дело, не едят. Так еще у Булгакова в «Собачьем сердце»– помнишь? – профессор домработнице говорит: «Ну что ты как дитё малое! Не ешь эту краковскую колбасу: если у тебя заболит живот, мы с тобой возиться не будем!». Как-то так, примерно. И скормил всю эту колбасу собаке, для которой и покупал. Разве она, да и любая другая стали лучше? Хуже! Только собакам, да и то не каждая есть станет. А, скажем, кот – уж тем более.
– Но вот же настоящая краковская – за уши не оттащишь! Которую сами краковцы мастерят. Или настоящее шампанское, которое сами шампанцы заквашивают. Или там , хамон. Или босоножки, например. Качество! От людей зависит. Вот были же люди – Александр, который скульптор, Пифагор, геометрик и боксер, Архимед – ну тот вообще… И прочие. А всего-то этих всяких греков было – раз-два и обчелся. Н-да. В Мосвке 15 миллионов, кажется? Что-нибудь подобное кто -то создал?
– Ну как же! – смешался застигнутый врасплох московский друг. – «Ты моя зайка, я твой крол…» – тут у него язык окончательно заплелся и он сделал вид, что закусывает.
– Чем они… чем вы там занимаетесь? – тоже нетвердо спросил хозяин, но гость уже спал, откинувшись на спинку стула.
Андрей Ребров тихо вышел, завел с третьей попытки мотоцикл и поехал домой, через центральный мост, здраво рассудив, что сегодня даже по непиленой доске он вряд ли проедет. Кровать слегка кружилась, а потолок то поднимался, то опускался, но не сильно. Затем Андрею снились пьяные удавы, больные с похмелья обезьяны и потные воробьи, устало бредущие по знойной саванне.
***
На следующее утро, в полном соответствии со своим обещанием, Андрей Ребров был уже в третьей городской школе. Имея координаты многострадального окна, он быстро нашел объект предстоящего ремонта. Работа небольшая: первый этаж, разбито было только большое стекло наружной рамы. Измерив его, Андрей на всякий случай обошел школу кругом, но все остальные окна были целы. Приехав домой, он открыл сарай, где после выхода на пенсию иногда столярничал отец, нашел подходящее стекло и выкроил нужную пластину, оставив сверх размера еще немного на припуски. Сунул в карман плоскогубцы, несколько мелких гвоздей и со стеклиной подмышкой отправился
