дразнить его через решётку ворот. Зачем вот только надо было часы эти без стрелок показывать?
– Чего натворил-то, Максим? Меня, кстати, зовут Аркадием Матвеевичем.
И Максим, сбиваясь и путаясь, начал рассказывать всю историю своих злоключений. Слушал его Аркадий Матвеевич, не перебивая. Во время рассказа, он отыскал под кроватью свои тапочки, налил в электрический чайник воды из стеклянной бутылки и достал два гранённых стакана.
– Извини, ты чай с сахаром пьёшь? – спросил начальник лагеря, прервав рассказ на том самом месте, где Максим сбил Стаса и вырвался из окружения своих товарищей по восьмому отряду.
– Да. – удивленно ответил Максим. Он замолчал, не зная стоит ли рассказывать дальше, раз его всё равно не слушают.
– Я слушаю тебя. – развеял его сомнения Аркадий Матвеевич. – Впрочем, можешь не продолжать – дальше мне и так известно: ты решил где-нибудь спрятаться, а мой дом оказался поблизости. Ты пей пока чай, а я скажу твоей пионервожатой, что её подопечный у меня, а то она волнуется.
И он, сменив домашние тапочки на резиновые сапоги, вышел из дома.
Тут Максим совсем перестал, что-либо понимать. Не сказать, что до этого ему всё было понятно, но теперь он растерялся окончательно. Правда ненадолго. Разговаривал с ним Аркадий Матвеевич вежливо, выслушал не перебивая, про часы рассказал всякого. Не похож был начальник лагеря на человека, который, не разобравшись, станет его наказывать или звонить Максимовой маме. Да и сделать всё это можно было бы не предлагая чаю.
В прихожей послышался шорох: хозяин дома вернулся и опять снимал свои резиновые сапоги.
– Это я все понял, Максим, – сказал Аркадий Матвеевич. – Но я-то спрашивал не про это. Ты ведь так и не сказал, что сам обо всём этом думаешь?
Максим задумался. Смысл вопроса был ему не совсем понятен. Наверное, начальник лагеря хочет чтобы он повинился. Так часто бывало, когда кто-то совершал проступок, то взрослые спрашивали: "Что ты сам об этом думаешь?" и ребёнок должен был сказать: "Я больше не буду", показывая тем самым, что он всё осознал и воспитательная работа, после этой волшебной фразы, считалась проведённой.
Смотрел Аркадий Матвеевич в этот момент очень внимательно, но так, что казалось будто ответ его не сильно интересует. Он вроде бы наблюдал не за самим Максимом, а как-то рядом с ним, как если бы у Максима над головой мошкара летала.
Что же он хочет услышать? Наверное стоит пообещать, что больше не станет.
– Я больше не буду. – выдохнул Максим и шмыгнул для правдоподобности носом.
– Откуда ты знаешь?
Вот уж вопрос так вопрос. Начальник лагеря ему не верит? Надо дать честное слово, пожалуй.
– Чесслово…
– Я не про это. – отмахнулся Виктор Аркадьевич. Выражение лица его было такое, как будто он готов рассмеяться. – Откуда ты знаешь, что ты делать будешь, а что не будешь?
Максим понял, что с ответом не угадал и ещё пристальнее стал разглядывать
