молча прошёл в спальню. Авьера хихикнула. Больше Делец СЕ-38 к ней не приставал.
Следующая квартира Свинотки. Настоящее имя Жип Лоникюл. Раньше он хоть поднимался с кровати и ходил, а нынче зажирел, осалел и окончательно запаршивел. Больше всего на свете Свинота любил есть. Он беспрестанно жевал и плакался, что ему постоянно снятся вожделенные, нахально вкусные, соблазнительно разнообразные деликатесы. От этого он по ночам просыпался и снова жрал. Всё бы ничего, но месяца за полтора до Общаги у Свиноты, тогда ещё просто Жипы Лоникюла, склонного к полноте, появился необычный дар. Стоило ему подумать о еде, как она тут же появлялась перед ним. Так Жип Лоникюл обрёл своё трагическое счастье.
Если бы не привычка ныть, он был бы в сущности неплохим парнем весом в двести жирных кило, провонявших потом. Неприятно, конечно, но привыкнуть можно. Вот к свинскому нытью Авьера привыкнуть не могла. Ей тут же становилось тоскливо и скучно. Свинке жизненно необходимо сбросить вес, заставить себя разрабатывать мышцы и соблюдать диету, но свинострания предпочитал ныть и жрать. Насильно сажать хрюна с его поросячьим даром на диету бессмысленно. Всё зависело только от него, только он сам мог себе помочь.
Лежит грудой мешков сала, накрытых простынями, и уминает багет с шоколадным кремом.
– Привет! – добродушно поздоровался Свинорез и помахал надкусанной булкой. Полез в тумбочку, оторвал от рулона полотенце и вытер со вздутого от переедания лоснящегося лица шоколадные разводы, смешанные с потом. Потел Свинота почти всегда.
– Привет, хрюн, – приветливо сказала Авьера и открыла окно. Квартиру наполнял спёртый дух.
Женщина бессильно посмотрела на багет, зажатый в пальцах-сардельках гипертолстяка.
– Свиноляндия, ты ведь понимаешь, что тебе надо соблюдать диету, но, похоже, не осознаёшь этого.
Несмотря на нытьё и запах пота, от которого, казалось, густел воздух, Авьера искренне жалела Свиноту.
– Я пробовал садиться на диету, ты же знаешь, Ави. Но чем больше я терплю, тем больше хочу кушать. И вот…
Свинота обиженно выпятил губу, капризно посмотрел на Авьеру и откусил от багета. Авьера бы ела эту булку целый день, и не съела бы, а для Свиноты это так, лёгкий перекусон.
– Что нам с тобой делать, глупый ты хрюн? Мне, Восте, кэпу? Мы хотим, чтобы ты поправился и хоть немного похудел. Наверняка ты здесь именно поэтому.
Свинота приоткрыл рот, точно хотел что-то сказать, показывая зубы и язык в пережёванной хлебно-шоколадной массе, смоченной слюной. Да, полгода в Общаге прошли не зря. И не такое видала Авьера, закалённая уборщица. Тупо поглядев на девушку блеклыми, водянистыми глазками, Свинота откусил от багета, да с таким умиротворённым видом, будто жратва решала все его проблемы, будто чем больше съедалось булок, тем больше худелось. Авьера вздохнула.
– Ты понимаешь, что можешь умереть от ожирения, а, хрюшка?
Свинота уверенно замотал головой, потряся щеками.
– Ави, ты преувеличиваешь! Я поправился,
