влить в Атонаха бармидос, он почему-то снова и снова возвращался к этому горькому неприятному напитку. Пока, наконец, его не озарило.
– Сейчас идешь на кухню, берешь чай, сок, неважно. Вливаешь туда снотворное. Направляешься с этим делом к Атонаху. Говоришь, что научился превращать один напиток в другой. Заставляешь его отпить чай, врешь, что сейчас превратишь его в лучший тармийский кофе, а пока ты врешь, он уже уснет!
Бирм широко улыбнулся, обнажив свои белоснежные блестящие зубы.
– А что дальше?
– Мы с Гансом будем ждать тебя на улице.
– Это я понял. А дальше-то что мы будем делать? Куда направимся? – допытывался Бирм.
– На месте объясню. Время не ждет.
Черный согласился. Выбегая из зала Волшебства, Дамаск резко остановился и замер в проходе, смотря на спящую няню. Он подхватил сползающего с рук Ганса, который отчего-то становился все тяжелей и тяжелей, и глянул на Бирма. По нервным движениям темнокожего парня было понятно, что волнение растет его с каждой секундой.
– Что? – нетерпеливо спросил он молчащего Белого.
– Закрыть-то мы ее здесь закроем, но вот когда она очнется, то такой шум поднимет, что до самого Заршора будет слышно…
Бирм быстрым движением глянул за спину Белого, в зал Таинств.
– И что ты предлагаешь?
Мысли метались в голове, как рой взбешенных пчел. У Дамаска было ощущение, что он опаздывает, что если сейчас он что-то не придумает, то разверзнутся небеса, и его поразит молния. Маленький Ганс, не издавая ни звука, крепко вцепился в жилетку старшего брата и испуганно смотрел на Бирма своими огромными зелеными глазами.
– Ты ведь маг! Поставь заглушку на дверь! – почти радостно воскликнул Дамаск, окрыленный этой идеей.
– Ты дурак что ли? Какая заглушка? Я из тридцати четырех магических рун знаю только пятнадцать, а воспроизводить худо-бедно могу только три. Но даже с ними никакие заклинания у меня не получаются.
– И это я после этого дурак… – недовольно проворчал Белый, злобно зыркнув на Бирма из-под светлых бровей. – Ладно. Ты иди к Атонаху, а я что-нибудь придумаю.
Долго уговаривать Черного не пришлось. Ничего не говоря, он сунул Белому ключ от двери, после чего ринулся в сторону винтовой лестницы. Дамаск же посадив Ганса около стены в коридоре, начал усиленно думать.
Он долго пялился на колбы и реторты, заполненные непонятными разноцветными жидкостями. Жутковатая идея возникла не сразу. Белый стеклянным взглядом с минуту смотрел на колбу с зеленой вязкой жижей, потом медленно перевел взор на лежащую няню. Он не спеша взял три реторты с розовым содержимым, колбу с жижей и подошел к женщине. Поставив ношу на пол, Дамаск все свое внимание сосредоточил на невидимый простым людям мир энергий. Но как всегда перейти в него оказалось делом не из легких. Он весь покраснел, пока пыжился увидеть разноцветные нити. Спустя несколько минут ему это удалось.
Следуя какому-то наитию, ведущему его за руку через все трудности, Дамаск переплетал обволакивающие
