разжала ладонь и дунула на нее. Несколько красных искр, словно пыльца, слетело в воздух и осело на фитиль свечи. Один за другим разгорались огни, пока в хижине не стало светло.
– Неважно, сколько мы живем и сколько пережили, – сказала Вила. – Он хороший юноша, а ты бросила его в хлеву.
– Но ведь ты мне особо и не мешала, – заметила Юда.
Вила нахмурилась, взяла гребень и села перед зеркалом. В ее русых волосах запутались листья. В расстроенных чувствах она попыталась выковырять их, но ничего не вышло. Юда отобрала у сестры гребень и взяла прядь ее волос.
– Ты даже о себе позаботиться не можешь, а пытаешься думать про какого-то оборванца. Видела его одежду? У него точно что-то не так с головой. Какой нормальный парень будет одеваться в подобное?
– Не забывай, что прошло пятьсот лет, – фыркнула Вила, глядя на отражение сестры.
Они с ней с детства были не только неразлучны, но и похожи. Мать родила близнецов, и девочки играли со своим сходством так, как хотели.
– Ай! – Вила дернула головой. – Больно же.
– Терпи, родная, – сказала Юда, сдирая с головы сестры колтун. – Волосы – все, что у нас осталось ценного. Иначе что ты возьмешь в приданое, когда настанет день обручения?
– Думаешь, кому-то есть дело до наших волос? – спросила Вила. – Мы давно не видели других жителей леса, Юда! Лишь случайных людей не из Залесья. Вдруг никого не осталось в живых, и только этот юноша способен помочь нам обеим?
Юда убрала гребень и передала его сестре. Они поменялись ролями, но Вила боялась лишний раз причинить сестре боль. Ее движения были плавными, а волосы Юды струились по ее ладони, когда она брала прядь и тщательно расчесывала ее.
– Твое сердце трепещет при мысли о том, что ты сможешь сбежать от меня, сняв наше проклятие. Но ты не сможешь. Потому что скот не может помочь хозяйке.
– Он не скот! – возмутилась Вила, сжав гребень. – Давай дадим ему шанс, снимем повязку, и все объясним…
– Он не станет слушать объяснения. Он сбежит так же, как и тот предыдущий. Я все еще помню его истошный визг и глаза, выпрыгивающие от страха. Кажется, он даже в штаны наделал.
– Ты никогда не пытаешься быть милой с ними. В этом твоя проблема! – Вила заставила себя продолжить вечерний ритуал. – Ты видишь в людях только олицетворение того, чего сама боишься. Может, мне стоит пойти против тебя и сделать так, как я хочу, хоть раз в жизни?
– Ты можешь делать все, что захочешь. Но помни: куда пойдешь ты, туда пойду и я, – голос Юды стал опасно низким. Она смотрела на сестру исподлобья и напоминала озлобленную собаку. – Ты ничего без меня не стоишь. Как бы я тебя ни любила, если ты еще раз сделаешь что-то, что меня разозлит, я заставлю тебя страдать.
7
– Добыть немного ее крови и зелье будет готово, – размышляет Вурдалак.
Он почесывает лысину каждый раз, как чувствует жжение. Луковый сок источает неприятный запах, но ни один волосок не появляется на голове царевича.
– Что
