закатом, идя по этим дорожкам, потому что знаю их рельеф наизусть. А касательно твоего вопроса… Да, люди действительно исчезали. А что удивительного, если они в сырую погоду забирались в самый центр болота? Теперь их тела никак уже не достать… Трясина ревностно оберегает свои трофеи.
Марина поежилась.
– А зачем ты постоянно ходишь туда? Зачем тебе понадобилось так тщательно изучать окрестности озера?
– А почему бы и нет? – пожал плечами Яр. – Я думаю, ты меня поймешь, если я скажу, что дурная репутация озера только на пользу таким, как я. Я хотел найти одиночество – а где еще можно рассчитывать на такое полное и безоговорочное отсутствие назойливой компании, как не рядом со зловещим, смертельно опасным болотом?
– А если бы ты сам утонул в процессе исследования?..
Яр странно посмотрел на нее.
– А ты думаешь, меня такая перспектива пугала… тогда?
Марина надолго замолчала.
Тропинка постепенно сужалась, будто выцветая на июльском солнце, и наконец исчезла совсем, оставив путников у подножия небольшого пригорка, увенчанного плоским темно-рыжим камнем высотой примерно по колено. Яр забрался на камень и, оглянувшись, махнул Марине. Встав рядом с ним, она огляделась по сторонам. С этого пригорка открывался, пожалуй, самый чудесный вид на озеро: отсюда отчетливо просматривались все изгибы его берега, все сбегающие к воде солнечные полянки, похожие на расстеленные на земле расписные цветастые платки, все склоненные над водой ивы, покачивающие длинными ветками, словно девушки – мокрыми после купания прядями волос.
– Это озеро стало моим домом, – негромко сказал Яр. – Я уходил сюда, будто бы запирался в своей крепости за железными воротами. Я прятался здесь от мира. И озеро помогло мне. Веришь или нет – оно живое. У него есть чуткая, звериная – в хорошем, самом правильном смысле этого слова, искренняя в любви и ненависти душа. Звучит как высокопарный бред… Да и ладно. Думай что хочешь.
Марина осторожно коснулась руки Яра.
– Я понимаю, – шепнула она.
– А я тебе верю, – отозвался Яр. – Верю, что понимаешь.
Тишина, нарушаемая только звоном крылышек стрекоз над водой и еле слышным щебетом птиц где-то в черемуховой чаще, мягким невесомым покрывалом окутала двоих людей, стоящих рядом на камне, мягко подтолкнула друг к другу, затуманила, закружила головы…
Марина, с трудом стряхнув наваждение, шагнула с камня вниз.
Яр вел Марину вдоль берега, изредка отходя подальше от воды – огибая топкие места, углубляясь в заросли ивняка и следуя одному ему заметным тропинкам. Марина, стараясь не отстать, уже запыхалась и то и дело отбрасывала со лба слипшиеся от пота пряди волос – дорога даже для нее оказалась тяжеловата. Наконец Яр, отведя в сторону большой пучок ивовых ветвей, выбрался на полянку шагов в пять в поперечнике, поросшую мягкой изумрудно-зеленой травой и полого спускающуюся к самой
