бессилия перед бедой крохотного создания.
Но Лидочка и не собиралась рыдать. Все мелкие эмоции слились у нее подобно весенним ручьям в полноводную реку небывалого раздражения, безжалостно топя на самом дне души и жалость, и милосердие.
– Сколько можно орать?! – скрипела она зубами, меняя пеленки грудному ребенку. – Что тебе нужно?! Как же мне все это надоело!!!
Разве так ей виделась семейная жизнь с Иваном? Да черта с два! Путешествия, роскошь, подарки... Одним словом, все, о чем она только могла мечтать. Все, что было ей обещано щедрым и состоятельным мужем. Поначалу, правда, все именно так и было. И разъезжали они по свету, посетив многие страны континента и не меньшее их количество за океаном. И шик был во всем этом и такой лоск, что у Лидочки от впечатлений голова шла кругом и дыхание перехватывало. А уж о подарках и говорить нечего. Она настолько привыкла к обязательным покупкам в любом стоящем бутике, что со временем начала принимать все это как должное.
Нет, она, конечно же, ловила порой себя на мысли, что рано или поздно это может закончиться и надо бы заначить себе немного средств на черный день. Но безоблачный небосвод их семейной идиллии не давал к тому никаких поводов, и Лидочка продолжала с завидным аппетитом вкушать все радости дарованного ей счастья. Проблемы, о которых она и не мыслила, начались с рождением ребенка.
Уж как Ванечка радовался, узнав о ее беременности, как радовался! Его телячьи восторги могли растопить лед любого недоверия и растерянности, а уж что говорить о Лидочке, с обожанием в то время смотрящей на мужа.
Но восхитительная атмосфера свершившегося таинства пошла на убыль по мере того, как начал увеличиваться объем ее талии. У супруга мгновенно появились неотложные дела вне дома. Отлучки становились все длиннее, а пребывание в доме подле скучающей от безделья супруги все короче. Вот тогда-то, почти с отвращением разглядывая в зеркале свою изменившуюся до неузнаваемости, идеальную прежде фигуру, Лидочка впервые и призадумалась: а так ли уж ей был нужен этот ребенок. И вообще... Что хорошего в ее браке? Ну пусть обеспечена она и упакована по полной программе. Пусть заботы о хлебе насущном больше не гложут ее мозг, но удовлетворения-то от этого союза она по-настоящему так и не получила.
Память вкрадчиво пыталась возвратить ее к событиям двухгодичной давности, когда она была готова подметки на сандалиях рвать, лишь бы заслужить благодарный взгляд своего хозяина. Но Лидочка лишь возмущенно фыркала и раздраженно отмахивалась: то было, когда она в работницах у него состояла. Этакая обрусевшая Никита, готовая под кого угодно завалиться и кого угодно под монастырь подвести ради похвалы, приятного шуршания купюр, а может, и адреналина, будоражащего кровь...
Теперь-то она жена! А это все напрочь меняет. Разве могла она, к примеру, предположить, что этот волевой, с виду вытесанный будто бы из камня Иван Алексеевич страдает множественными недугами, в числе которых был такой неблаговидный, как несварение желудка.
А секс?! Боже правый, разве это секс?! Уж кто-кто, а она-то
