такие штучки, еще как способен…
– Эти слухи распространяют ваши противники, – уверенно заявил Хром-Блестецкий.
– Это и так понятно, – мэр фыркнул. – Так что с ними делать?
– С противниками?
– Со слухами!
– Э, – Винтус Болт сделал красивый, хотя и несколько неопределенный жест, – можно задействовать концепцию символического интеракционизма, разработать адекватные контрмеры в рамках парадигмы теории массового спроса…
– А человеческим языком можно? – попросил Мосик Лужа таким голосом, что маг сразу замолк.
– Коллега хочет сказать, – вступил Хром-Блестецкий, – можно пустить ответные слухи, что Тощий Брык ест суп из сваренных заживо младенцев, что Крак Мясоруб осквернил храм Раздины, что Вейл Фукотан на самом деле женщина.
– Фу, какая гадость, – поморщился мэр. – На прошлых выборах мы как-то обходились без этого. Неужто нельзя иначе?
– Жестокие времена, – пожал плечами тощий маг. – Чем нелепее выдумка, тем она сильнее – основной принцип поллитртриналохии. Ведь так, коллега?
Краска Пуха уже не надо было пихать коленом. Кивать он научился и делал это очень убедительно.
– С запущенными в народ слухами воевать бесполезно, – поддержал Хром-Блестецкого Винтус Болт. – Нужно противопоставить им другие, еще более мерзкие и нелепые!
– Да? Ну ладно, – Мосик Лужа почесал блестящую лысину. – Тогда работайте, господа маги! И я очень надеюсь, что ваша работа будет эффективной!
Ответом ему стало уверенное сопение.
В каждом уважающем себя городе должен быть район, пользующийся дурной славой. Ква-Ква относился к себе с большим (по мнению жителей других Лоскутов, с чрезмерным) уважением, и таких районов в нем было аж два – Норы и Дыры. Во избежание конкуренции, которая на подобном уровне заключается в поножовщине, располагались они на противоположных окраинах.
Наиболее полно в подобных местах жизнь (если это, конечно, можно назвать жизнью) кипит в притонах – темных, пропахших кислым пивом забегаловках с низким уровнем освещенности.
Самые знаменитые притоны Дыр располагались на улице Приятного Похмелья. Имя того, кто назвал ее так, кануло во тьму веков, но его ум явно отличался чем-то большим, чем просто извращенность.
Притонов было множество, и они четко разделялись по профессиональному признаку. В «Форточке» собирались воры, в «Истинных ценностях» пили пиво фальшивомонетчики, а «Бренность» служила пристанищем для убийц, кровожадных и подлых рыцарей трущоб.
Каждым утром (а утро в Дырах начинается где-то в районе девяти вечера) сюда стягивались завсегдатаи – поесть, выпить, перемыть друг другу кости и рассказать о новостях.
Всякое новое лицо в это время вызовет тут интерес, даже если оно скрыто капюшоном.
На вошедшего в «Бренность» Скрытного уставились полтора десятка глаз (не у всех убийц их было по два), в каждом из которых горел нехороший
