сумел приручить «Таннина». Эта штуковина, все еще безымянная, впечатлила нашего механика. Ну, и соответственно, нашлась точка соприкосновения.
– Круг!
Эге, а я быстрее, чем я думал. Пока мои мысли скользили от шаттлов к «Таннину», я добежал до шлюза и едва не ломанулся на второй круг, но меня остановила Апистия. Она сидела на склизком уступе купола и курила – под водой. Факн’шит, вот кто мне объяснит, как она это делает, не говоря уж о том, что Апистия была без балаклавы, хотя сама же строго-настрого запретила нам снимать их – по ее словам, балаклава защищает нас, в частности, от давления, иначе всякий раз после пробежки требовалось бы проходить декомпрессию. Если бы мы вообще добежали – от нагрузок кессонная болезнь развивается быстрее. Кстати, как там Дария?
Я оглянулся и едва разглядел ее фигурку – исходящее от станции освещение все-таки было слишком сильным. Украдкой взглянув на Апистию, которая была занята спором с нашим марафонцем – Фредди, я потянул к Дарие канал, чтобы передать ей немного энергии. Ей, наверно, тяжело, особенно на последних метрах. Даже мне тяжело, а уж ей-то…
Я, кажется, начинаю понимать Призрака. Эта Апистия, реально, та еще штучка. Девочка выглядит хрупкой, стройной, нежной, как балерина… прям как моя Тень. А внутри у нее, похоже, титановый скелет. Да еще и поведение на грани фола, нечто среднее между хрестоматийным сержантом вроде Мёльдерса из сериала «Космические морпехи» и хулиганом из фавел.
Когда я прибежал, опередив всех наших, то немедленно получил от нее – за то, что не выдержал темпа и имел наглость передать ребятам немного своей энергии. Ну, передал, и что? Они же мои друзья, а Тень вообще моя девушка. Она хоть и не совсем слабая, но бегать под водой ей тяжело! Да я готов был вообще на руках ее нести весь круг, о чем и ляпнул Апистии. Нарвался на следующий выговор. Тогда я в сердцах ей сказал:
– Неужели вам не хотелось бы, чтобы какой-нибудь мужчина вас на руках носил?
…кажется, я разбудил Ктулху (тьфу, ну и аналогии, особенно с учетом того, где мы сейчас…). Зрачки Апистии моментально сузились в точку, линия век изломалась недобрым прищуром… ее лицо напоминало морду собаки из тех, что живут в пригородах мегаполисов. Несчастные животные, ведь у собак привязанность к человеку, как говорит Джинн, прошита в биосе, ну, то есть у нормальных собак, а у этих прошивка слетела. Сказать, что они не доверяют и не любят людей – это не сказать ничего. Я их живьем не видел, но смотрел фильмы по Интернету. Недавно где-то в Восточной Европе такие псы насмерть загрызли несколько человек, так что тему форсили все, кому не лень.
Черт его знает, что я задел в душе Апистии, но сквозь ее суженные зрачки на меня на мгновение посмотрела сама ненависть. Если бы это чувство имело физическое воплощение, то оно, наверно, выглядело бы, как Апистия.
– Дать бы тебе хорошенько, – процедила она, – да, боюсь, зашибу. Ладно,
