Фёдор.
– Вы наблюдательный, – одобрительно кивнул толстяк.
– Просто угадал.
– Зачем?
Прямой вопрос требовал прямого ответа, и Горелов не стал врать:
– Захотелось поговорить.
– Я не очень хороший собеседник, – с едва заметным сожалением произнёс Иннокентий. – Темы, которые меня интересуют, могут показаться необычными, неприличными или непонятными.
– Что за темы?
Кросс помолчал, затем вытащил из кармана пиджака чёрную записную книжку, полистал её и предложил:
– К примеру, в последнее время меня занимает вопрос: почему волколаки, вервольфы и прочие оборотни теряют способность говорить? Ведь все исследователи указывают, что при трансформации голосовые связки остаются на месте.
– Гм… – Горелов почесал в затылке и предположил: – Возможно, дело в самоидентификации? Перекидываясь в зверя, оборотень начинает ощущать себя зверем, то есть не умеющим говорить животным.
– Гм… – Кросс несколько секунд обдумывал слова собеседника, после чего прищурился: – Считаете, что проблема исключительно психологическая?
– Полагаю, так.
– Любопытно… – Толстяк сделал пометку в записной книжке, убрал её и авторучку в карман и протянул руку: – Иннокентий.
– Фёдор.
– Очень приятно.
– Взаимно.
– Я обратил внимание, что вас совсем не удивила изложенная мною проблема.
– Я молчал шесть часов и готов говорить о чём угодно, хоть об оборотнях, хоть о деталях спаривания галапагосских черепах, – объяснил Горелов. – Мои соседи по самолёту оказались не очень хорошими собеседниками.
– Они спали?
– Ругались между собой.
– Супруги?
– Пауки в банке.
– Сочувствую.
– Спасибо.
Они вновь помолчали.
– Я не видел вас в самолёте, – заметил Иннокентий.
– Я прилетел из Белграда.
– А я из Берлина.
– Вы местный? – поинтересовался Горелов.
– Нет.
– Хорошо говорите по-русски.
– В мой скафандр встроен универсальный переводчик, он трансформирует звуковые волны в понятные вам сочетания, – объяснил Кросс. – На самом деле я ни слова не знаю ни по-русски, ни по-английски.
– Вы инопланетянин?
– Да.
– А сказали, что из Берлина, – заметил Фёдор.
– Должен же я был откуда-то прилететь, чтобы оказаться у неработающей багажной ленты в Шереметьеве, – хмыкнул Иннокентий.
– Чувствую в вашем голосе раздражение.
– Я немного устал.
– Много командировок?
– Мне
