этого совершенно бессознательно выдвинул ящик стола и достал свёрток.
В эту ночь я опять мало спал, злоупотребляя крепким чаем. Кстати, сделал открытие: чай куда вкуснее, если добавить в него солидную толику бальзама «Старый Таллинн» и выжать чайную ложку лимона.
Утром я уже был на работе.
Днём на моём столе зазвонил телефон. Секретарша шефа спросила, не могу ли я зайти к нему. Я решил, что шеф хочет получить небольшую консультацию по Берлину. Когда я переступил порог его кабинета, шеф возвышался во весь рост возле своего стола. У него был не вполне миролюбивый вид, как будто я подложил ему свинью и он не знает, что с ней дальше делать. Может, у него разыгралась мигрень?..
– Присаживайся, Макс, – сказал шеф.
Я плюхнулся глубокое кресло.
– Как съездил в Берлин?
– Нормально, – ответил я.
– Ну и чудненько, – сказал шеф и добавил: – У нас с вами всегда были добрые отношения. Ведь я прав, Макс?
Я пожал плечами, не понимая, куда клонит шеф.
– Мы всегда высоко ценили вас, Макс, как отличного работника, профессионала в своём деле?
Он выдержал паузу, подошел к окну и стал что-то там дотошно разглядывать. Потом вспомнил про меня.
– Вы знаете, руководить нашим «центром автоматизированного хранения и перераспределения информации» – дело тонкое, – произнес шеф, перекладывая документы с одного угла стола на другой. – Я полагаю так: или ты ведешь дело, несмотря ни на что, или сходишь со сцены и отправляешься выращивать редиску и огурцы куда-нибудь в Рязанскую область.
Я продолжал молчать.
– Проблема в том, что приходится угождать всем. Как говорится, и вашим и нашим. Стараешься, чтобы коллектив отдела не был ущемлен в зарплате, кого-то не выкинули за борт в порядке приведения контингента в соответствие с объемами работы. А устойчивый консенсус с руководством – ведь они оплачивают все счета и дают нам возможность относительно спокойно спать по ночам.
– Понимаю вас, шеф, – кивнул я. – Не завидую вашему статусу начальника.
– Знаете, Макс, – сказал шеф, – иногда случается такое, что на одной чаше весов – интересы вверенного мне коллектива, а на другой – интересы руководства. Тогда приходится идти на компромиссы.
Я всё никак не мог понять, к чему он клонит. Беседа ни о чем начинала раздражать. Мне уже становилось глубоко безразлично, какой оборот примет наша беседа.
– Да, конечно, – поддакнул я начальнику.
– Ну, так вот, – продолжал шеф, – позвольте мне сказать все, что я думаю. Дело в том, что вы там впутались во что-то, а я и знать не желаю. Мне глубоко начхать на ваши политические пристрастия.
Прошу об одном: не желаю выслушивать по телефону угрозы в свой адрес. А в том разговоре, Макс, упоминалось ваше имя. Угрозы! Они выводят меня из равновесия. Вы понимаете меня?
– Какие угрозы? – недоуменно спросил
