сообщение Крестовскому:
– А я читаю свой школьный дневник с записями о том времени, как занимательную книгу. Столько воды утекло! Только я совсем забыла, что была тринадцатилетней малявкой, когда ты появился рядом со мной.
– Эх, почитать бы…
– Это эксклюзив, – написала Ирина, но захотелось перевести всё в шутку. – Что мне за это будет? Принимаю предложения.
– Я сильно подумаю…
– Сильно? Это как понимать?
– Сильно – это когда крепко… Это когда изо всех сил или на полную катушку…
Она улыбнулась, но позвонить Олегу не могла: он запретил из соображений конспирации перед женой и своими сослуживцами. А что прятаться, если ничего нет и, скорее всего, не будет? Ирину Соломатину вполне устраивал тот полубогемный образ жизни, который она вела в Москве, и ничего – ну ничегошеньки! – не хотела менять, а тем более – вытягивать Крестовского из семьи. Так что для себя Ирина решила: будет придерживаться Олежкиных правил игры.
«А стоит ли показывать Олегу мой школьный дневник? Наверное, нет, там слишком много откровений, которые не хотелось бы раскрывать перед бывшим возлюбленным», – решила писательница.
Она ещё в ресторане попыталась Крестовскому объяснить, что гостевой брак давал ей полную свободу действий. Но понял ли он? Ей в ответ было сказано многозначительное: «Ну начинается!» Будто с подобным явлением он сталкивался неоднократно. Поверил ли он, что такое бывает? Или решил, что девочка из детства перед ним выделывается?
Уже прошло несколько лет с момента, как Иринин муж сказал с раздражением:
– Ты давно мне не жена.
– А кто же я? – уточнила Ирина.
– Ты – сестра, – было ответом.
И той же ночью родилось стихотворение:
Как пригвоздил кинжалом: «Я – сестра!»
Ещё подруга или компаньон,
Но не возлюбленная, как была вчера…
Ответишь за слова?! Не пустозвон?!
Ты понял – нет? – что руки развязал,
Что дал добро на шалости мои,
На вольности?.. Ты тоже вроде дал…
И что могу измены не таить.
Забыл ты всё, что должен не забыть.
Не помнишь ни любви и ни добра,
Но я могу теперь других любить…
Ведь я всего лишь младшая сестра.
Сначала Ирина очень переживала и расстраивалась из-за нового статуса сестры, но потом привыкла и даже вошла во вкус. Она не пустилась во все тяжкие, как сделал её муж, хоть могла бы в ответ. Но ощущение свободы от брачных уз и при этом со штампом в паспорте… Что может быть лучше? Так чаще всего думают мужчины, а не женщины. Но слабой половине человечества не нужна эта призрачная свобода, поэтому последние три года Ирина не была близка ни с одним мужчиной. И чем дольше длилось это вынужденное воздержание, тем труднее для неё было перейти
