мне и в самом деле не по силам, а вот доделать совсем небольшую часть я вполне буду в состоянии.
Юрист снова умолк, но на этот раз не для того, чтобы подумать: он делал какие-то записи в раскрытом перед ним блокноте.
– Тогда у меня возник еще ряд вопросов, – проговорил он, отложив ручку в сторону. – Вы поддерживаете отношения с родственниками той ветви, которая непосредственно занималась сбором материалов?
Я не собирался лгать или что-то скрывать. Но хотелось ответить как можно более кратко. Разговор меня утомил, я вообще не люблю подолгу разговаривать.
– Почти не поддерживаю. Если быть точным – я не общался ни с кем из них с девяносто второго года, то есть с того момента, как они эмигрировали в США из России. Когда они приехали, состоялось наше знакомство, очень кратко, буквально в течение пары часов. Они мне не понравились, никаких родственных чувств я к ним не испытывал, мило поболтал с ними о каких-то пустяках и распрощался. Прошло двадцать лет, на протяжении которых я не питал к ним ни малейшего интереса, равно как и они ко мне, как только поняли, что я не собираюсь брать на себя функции опекуна, заботящегося о несчастных, сбежавших от коммунистического режима в поисках лучшей доли. Коммунистического режима, правда, к тому времени уже не было, он рухнул, но в США их ждали вполне приличные деньги, которые оставались недоступными, если бы эти люди жили в России. Если сформулировать более точно – мои родственники не знали, в каком направлении пойдет экономическое развитие их страны, какие будут приниматься законы касательно валюты, и не были уверены, что смогут воспользоваться лежащими на американском счете деньгами. Как я успел понять из их рассказов, отъезд из России и жизнь за границей были давней, многолетней мечтой всей их семьи. Их было трое: пожилая женщина, ее дочь лет тридцати пяти примерно и внук-подросток. Три года назад я случайно столкнулся с этим внуком в конторе адвокатов, которые ведут дела нашей семьи, и узнал, что он собирается выполнить условие Уайли – Купера и получить причитающееся вознаграждение. Вот этого я допустить не могу.
– Почему?
– По личным причинам. Если вы настаиваете на их раскрытии, то нам с вами придется уделить этому вопросу еще какое-то время, но уже не сегодня. Сегодня мне нужно получить ваше принципиальное согласие на сотрудничество и составить план действий. Если вы отказываетесь, то я оплачу время, которое вы потратили на нашу встречу, и буду искать другого юриста.
Он не отказался. То ли сумма предложенного мной вознаграждения выглядела привлекательной, то ли сама затея показалась любопытной, а возможно – и то, и другое одновременно. Я несколько раз озвучил свое главное требование: все должно быть абсолютно законно и прозрачно, чтобы не возникало ни малейших проблем с государственными органами.
– Мы создадим юридическое лицо, в уставных целях которого укажем «проведение краткосрочного эксперимента
