70-х годов, когда оно опять возникает в лекциях Барта в Коллеж де Франс, причем в неоднозначном, двойственном смысле. В своей вступительной лекции (1977) Барт вновь положительно упоминает об «ответственности формы» (мы еще вернемся к этому)[31]; но год спустя, в одной из лекций о «нейтральном», он делает неожиданный разворот и, по видимости, отвергает саму идею «ответственности». Контекст этого его высказывания – лично-бытовой: осаждаемый просьбами дать интервью или ответить на какую-нибудь анкету, которые он все время получает как интеллектуальная «звезда», Барт мечтает дать от ворот поворот всем докучным:
Повесить бы на воротах моего интеллектуального предприятия такую табличку: «Закрыто для суждений в связи с ежегодным отпуском». Кто бы согласился сказать: «Ответственность не мое дело», – или, еще более вызывающе, пародируя г-на Теста: «В ответственности я не силен»?[32]
Нужно было быть сильно раздраженным, чтобы поместить ответственность, понятие столь дорогое Барту, в один ряд с глупостью, о которой шла речь в процитированной им фразе из «Вечера с господином Тестом» Валери…[33] Эту реакцию можно, конечно, толковать в сниженном, чисто психологическом смысле, как усталый отказ от ответственности; подобные описания Барт приводил, например, на одном из своих семинаров 70-х годов, правда не применительно к себе самому:
Оттого ситуации без ответственности за свое поведение, даже самые болезненные сами по себе, переживаются как-то умиротворенно. Человек, которому не требуется ничего решать, плывет по течению и предается своего рода лени[34].
В попытке снять противоречие можно также сослаться на игру слов: Барт шутливо придает существительному «ответственность» двойное управление и двойное значение, которыми обладает (как в русском, так и во французском языке) глагол «отвечать». Отвечать можно что-то кому-то или же за что-то перед кем-то; говоря об «ответственности форм», Барт, конечно, имел в виду второе значение, метонимически перенесенное с субъекта на объект ответственности (языковые и культурные формы не сами ответственны за себя, за них отвечает человек, который ими пользуется), а отрицая свою «ответственность» перед надоедливыми журналистами – первое. Но в конечном счете его игра серьезна, она подчеркивает двунаправленность ответственности как морального отношения. У этого отношения две оси: субъектно-субъектная (интерперсональная) и субъектно-объектная. Ответственность всегда предполагает наличие партнера или судьи (индивидуального или коллективного), перед которым мы в ответе за сказанное, за содеянное нами или же за вверенное нашим заботам (живое существо, материальную ценность, миссию и т. д.); все эти объекты рассматриваются как неотъемлемо связанные с нашей личностью и дающие основание для обязанностей, а иногда и санкций[35]. У Барта эти две стороны отношения – обращенность ответственности к объекту или к другим людям – находятся в неустойчивом равновесии,
Ср. также небольшую статью 1979 года, где воспроизводится старая идея ответственности, восходящая к театральной критике Барта 50-х годов и к теориям Брехта, на которые она опиралась: «Но в театральном спектакле мне нужен сильный, однозначный смысл, морально-социальная ответственность. Ибо я по-прежнему верен идеям Брехта…» (Barthes Roland. Œuvres complètes. T. III. Paris, Seuil, 1995. P. 995).
Barthes Roland. Le Neutre. Seuil/IMEC, 2002. P. 254.
Ту же фразу Валери – «в глупости я не силен» – Барт цитировал, выступая на коллоквиуме в 1977 году (см. его статью «Образ», 1978: Ролан Барт о Ролане Барте. М.: Ad Marginem; Сталкер, 2002. С. 237).
Barthes Roland. Le Discours amoureux. Séminaires à l’ École pratique des hautes études, 1974–1976. Paris, Seuil, 2007. P. 568.
Жак Деррида, анализируя распределение значений глагола «отвечать», указывает, что «отвечать за (себя)» предполагает устойчивость,
