с бокалом вина в руках и словами тоста на устах животным не дано… как не дано и большинству из нас, смертных.
Разные существа видят прекрасное в одном и том же, и это одна из величайших тайн жизни. Джаред М. Даймонд в своей книге «Третий шимпанзе» описывает найденную им в джунглях Новой Гвинеи сплетенную из прутьев «красивую круглую» островерхую хижину диаметром в два с половиной метра и приблизительно метр двадцать высотой. Входное отверстие было достаточно большим, чтобы внутри мог поместиться ребенок. Перед хижиной кто-то расчистил устланную зеленым мхом лужайку, «…на которой лежали сотни природных объектов разных цветов, явно помещенных туда намеренно, в качестве украшения. Они были сгруппированы по цвету: например, возле красных листьев – красные плоды. Все синие предметы были собраны внутри шалашика, красные – снаружи, а желтые, фиолетовые, черные и несколько зеленых – в других местах»[14].
Постройка и ландшафтный дизайн принадлежали самцу шалашника[15]. Именно его брачную беседку и обнаружил Даймонд. Обратите внимание, что свои эмоциональные впечатления от увиденного он описывает словом «красивый» и что создатель беседки при ее украшении руководствовался вполне определенными соображениями. Желая проверить на прочность эстетические пристрастия шалашника, Даймонд «передвинул некоторые украшения; впоследствии самец вернул все на первоначальные места». Когда он «оставил на лужайке фишки для игры в покер разных цветов, фишки отвергнутого белого цвета оказались выброшенными в джунгли, любимые синие – сложены внутри шалаша, а красные – выложены на лужайке возле красных листьев и плодов». Вся постройка, поскольку она не укрытие и не гнездо, сооружается с единственной целью: обольстить самку. Так что не все женщины любят ушами. Некоторые глазами.
Когда животные создают нечто, по нашим ощущениям, прекрасное, говорит ли это о наличии у них эстетического чувства? Я видел самку орангутана, которая самостоятельно сплела себе ожерелье из бусин, хотя ее никто этому не учил, и носила его. Разговоры об эстетическом чувстве неизбежно поднимают извечный вопрос: почему поют птицы? «Мы не можем спросить у пересмешников и соловьев, – пишет Дж. Даймонд, – получают ли они удовольствие от мелодий или красоты своих песен, но можем в этом усомниться, поскольку поют они в основном в течение брачного периода. Следовательно, они, скорее всего, поют не только ради эстетического наслаждения». Согласен, не только удовольствия ради. Но разве большинство человеческих песен не о любви? И разве львиную долю активных слушателей и исполнителей поп-музыки составляют не половозрелые молодые люди, находящиеся в активном поиске спутника или спутницы жизни (по терминологии Даймонда – «в брачном периоде»)? То есть поп-музыка не обладает сугубо эстетической ценностью, у нее есть социальные функции. Яркие цветы растений, пестрое брачное оперение птиц, окраска и узоры рифовых рыб на нересте – все очень утилитарно,
Даймонд Джаред М. Третий шимпанзе. Перевод Д. Бабейкина.
Беседковые птицы, или птицы-шалашники (
