гих вечеров за чашкой кофе или кружкой пива он рассказывал ему о себе.
Оказалось, что не только следователь уголовного розыска и резидент иностранной разведки может похвастаться необычайными событиями своей жизни. На переломах судьбы простые смертные тоже ввергаются в крутые повороты, зигзаги, их жизненный путь тормозится трудными подъемами и опасными провалами.
Надо лишь приглядеться, вспомнить, осмыслить и рассказать о прошедших годах.
И подумать, почему пришлось пешком преодолевать трудности полосатой зебры жизни, почему не сменил ее прямолинейность на многоходовость шахматной доски, не пробрался из пешек в офицеры, не плавал ладьей, не ходил конем.
Предисловие
Знакомый незнакомец
Прощусь покуда с мыслями угрюмыми. И стану о былом писать моем: Былое, разукрашенное думами, роскошным выливается враньем.
Прятавшееся за оградой плотных облаков, вечернее солнце нашло просвет-бойницу и ударило в глаза прямой наводкой. Наверно, поэтому я не разглядел шедшего навстречу человека, который, вдруг остановившись, пристально на меня посмотрел.
– Здрасьте, – сказал он нерешительно.
– Здрасьте, здрасьте, – ответил я и для приличия добавил: – Как поживаете, что новенького.
– Как-то так, ничего, вроде бы. Не совсем о'кей. Скорее, фифти-фифти. Но жить можно. А у вас что?
– Да, вот тоже, живу-поживаю.
Я напрягся и с усилием стал вспоминать, где встречал этого старого еврея, но ничего не надумал.
– Главное, – многозначительно продолжил я на всякий случай, – держаться в вертикальном положении.
– Да, уж, – откликнулся знакомый незнакомец, – в наши-то годы. Если бы только не этот проклятый артрит – то в правую коленку, собака, вцепится, то в левую.
– Много еще и от погоды зависит, – взглянув на темнеющее небо, поддержал я злободневную тему.
Потом снова раздумчиво покосился на казавшуюся такой знакомой физию собеседника.
"Кто же это такой?”, – ворочались у меня в голове вопросы-бревна, но вместо ответа зачем-то построили какую-то кривую избушку бесполезного воспоминания.
Во время одной из частых тогда командировок повстречался мне в местном рейсовом автобусе некий москвич, которому, по его словам, я тоже показался знакомым. Мы разговорились, стали долго и подробно перебирать в памяти школьных и институтских друзей, приятелей, коллег и только после целой серии мозговых атак догадались в чем дело.
Выяснилось, что в течение несколько лет подряд по дороге на работу мы ежедневно по утрам встречались у метро Семеновская – я входил в него, а он выходил. Вот и пригляделись лицами.
Но здесь, чувствовалось, было что-то другое, более близкое, тесное, долговременное. И тут очень кстати я неожиданно услышал встречную подсказку:
– Пожалуй, с тех пор, как мы с вами работали в Гипроводхозе, много воды утекло. А вы, вижу, меня, кажется, не узнали.
"Ну, конечно же, – сообразил я, – это же Вайнштейн из Строительного отдела, что же я сразу не разобрался. Вот болван”.
– Помню, помню, как же, как же, – соврал я, – мы с вами тогда по многим вопросам общались. Разве забудешь свары в кабинете замдиректора? И драчки за квартальные премии.
– Да, уж было дело. А помните, как мы на картошку ездили? И не единожды. А как-то раз в совхозе под Волоколамском почти две недели проторчали. Еще дожди тогда пошли, и мы на работу дня три не ходили, все водку хлестали и огородным лучком закусывали. Клёвые времена были, молодые, озорные.
Его глаза загорелись веселыми огоньками, губы расплылись до ушей. Он помолчал, наслаждаясь приятными воспоминаниями, потом добавил с хитроватой усмешкой:
– А Людочку из Планового отдела помните? Как же хороша она тогда была в той своей юной зрелости. У нас с ней тогда все и началось.
Услыхав такое, я чуть не задохнулся от гнева. Уши мои вспыхнули горячим огнем, щеки покрылись рваными красными пятнами.
"Ах, ты мерзавец, – взорвался я запоздалой ревностью. – Никакой ты, оказывается, не Вайнштейн из Строительного, а тот паршивый фрукт Женька Зайдман из Гидротехнического. Это ты отбил у меня Людмилу, которая тогда под вечер от меня к тебе в палатку убежала. А я ведь, дурак, чуть ли не жениться на ней собирался, даже, кажется, предложение ей делал. А ты, скотина, переманил девку”.
Отдышавшись и погасив приступ ярости, я взял себя в руки, несколько раз глубоко
