отвечаю я, – ну, что нового?
– А мы из дома не вылезали, ничего не знаем.
– Ну, попало вам?
– Попало. Отец отходил ремнём сначала Генку, а потом меня.
В наш потайной штаб постучали. Ну, конечно, это – очкарик Витька. Только он может так интеллигентно.
– Да заходи ты, заходи!
– Ну, ты, наверное, тоже ничего не знаешь?
– А что нужно знать? – вопросом на вопрос ответил Витька.
– Ну, как там мать Капифона и сам Капифон, что с ним?
– Капифон лежит на животе, вся задница вспухла, мать сгоряча так его ремнём «приласкала», что сейчас делает примочки, приговаривая: «Это тебе за покушение на свою родную мать!»
– А ты откуда всё это знаешь?
– А на меня никто и не подумал, что я с вами был, поэтому я заходил к Капифону домой, морально его поддержал.
– А он не выдал никого?
– Да что вы! Железный пацан!
– Слушай, а туалет их видел?
– Конечно. Туда приходят целые делегации со всей улицы. Мать Капифона показывает всем, как она сидела «на очке» в туалете, как снаряд пролетел у неё над головой в пяти сантиметрах, пробив обе стенки туалета. Первой группе посетителей она продемонстрировала, как вывалилась из туалета и как поползла, последующим посетителям – уже только на словах, но всем уже было ясно.
– А как люди отнеслись?
– Стоят, сочувствуют, нас бранят. А когда уходят со двора, до слёз смеются.
– В милицию заявили?
– Ну что ты, нет, конечно! Что, она, своего сына садить будет, что ли?
– Ну, это хорошо, что без милиции. А пушка где?
– Мужики её рассмотрели, говорят, что она пугачевских времен, что здесь на наших огородах был бой с охраной тагильских заводов. Её, как реликвию, завтра увезут в музей.
– Говорят, за находку полагается гонорар.
– А что это такое?
– Ну, денег дадут.
– Нет уж, не надо ни гонорара, ни денег, так проживём, – сделал заключение я.
И только через много-много лет я побывал в краеведческом музее и увидел нашу находку, которая красовалась среди других экспонатов. Для пушки изготовили лафет. Мне показалось, что это – лучший экспонат музея, лучше всех геологических, исторических и даже лучше танка Т-34, который весь «заварили», чтобы пацаны не лазили вовнутрь.
Это один из эпизодов моего послевоенного детства.
Шишкари
Мы с моим другом Николаем вот уже два часа плетёмся за телегой. На ней, кроме нашего охотничьего снаряжения, навалена куча домашнего хлама, и восседают две крепкие кержачки – дочери главы семейства, который со своими сыновьями идёт за первой телегой. Девки, румяные, гладкие, повязанные чёрными платками до самых густых бровей, сидят вполоборота к нам, щёлкают калёные кедровые орехи и смачно сплёвывают шелуху
