день ехал в гости к своему брату, проживавшему где-то на Водонасоске.
Я вышел на Гулистоне. На огромной цветочной клумбе напротив Цирка цвели красивейшие чайные розы. Из подземного перехода, смеясь, появились девушки. Одна – в национальной одежде, другая же была одета по-европейски. У той, что была в традиционном платье, зазвонил мобильный. Чуть замедляя ход, она ответила:
– Далер, конспекти маро имруз биёр. Фирузаро бигу туфлихои, ки вай пурсида буд, дар «Корвон» ёфта мешавад.[6]
Дойдя до остановки, они остановились и стали ожидать свой транспорт. Я поймал себя на мысли, что невольно любуюсь этими юными девушками. И всё-таки, как же красиво весной в Душанбе…
И мне вспомнился язык символов природы, услышанный сегодня на вершине Фахрабада. Солнце, горы, весна, апрель, ласточки в небе, мальчишка-пастух и эти две юные красавицы говорили мне о том, что всё будет прекрасно…
Дыня
На земле, вернее, на сене, лежали зеленошкурые зимние дыни с грубой рифлёной поверхностью, а рядом, на картонной бумаге, – разрезанные дольки, сверкающие янтарём на декабрьском солнце. Базар был полон снующего народа. Туда-сюда, туда-сюда. Стёганые чапаны, пальто, калоши. Слышатся имена: Зарина, Парвина, Наргис. В воздухе кружится запах лимона.
Дольки дыни ближе к кожуре сверкают белизной, а выше становятся всё прозрачнее и прозрачнее, и на самой верхушке виднеются мелкие жёлтые семечки. Живой жёлтый мармелад…
Вечерний базар. Декабрь. Сумерки наступают быстро. А янтарные дольки светятся в наступающей темноте. Лучатся аппетитно, маняще… Почему они светятся? Ах да, ведь дыня всю осень впитывала в себя лучики солнца, и теперь настало время ими поделиться – согреть жилища и в сумерках 31-го декабря искриться на новогоднем столе, делая праздник ещё ярче, ещё янтарнее…
Город
Он плыл по небу, как ковёр-самолёт. Плыл весело и плавно, сверкая и дыша жарой – весь такой золотой-золотой. Иногда, замедляясь, он оглядывался по сторонам: внизу проплывали моря, леса и степи, но ничто не трогало его сердце. И вот он достиг подножия высоких гор и почувствовал трепет: вершины манили его. Он сделал несколько кругов в поисках площадки для посадки, да и передохнуть не мешало бы, всё-таки провел в небе уже немало дней. Прежде чем приземлиться, он спросил у стаи орлов, парящих рядом:
– Что за прекрасная долина прямо под нами?
– Гиссарская, – дружно ответили орлы.
– Удивительной красоты долина, да и название такое милозвучное.
Он лихо дал правый крен и с шумным шелестом приземлился на приглянувшееся место.
– Здравствуй, Прекрасная Долина, – вежливо поприветствовал он.
– Добро пожаловать! – с радушием отвечала Долина. – Ты кто такой?
– Я – Город, я – Душанбе, – звонко и молодо отрекомендовался он.
– Ну, располагайся, располагайся.
И он
Далер, принеси мне сегодня мой конспект и скажи Фирузе, что те туфли, которые она просила, можно найти в «Корвоне».
