странно выглядит?
– В каком смысле?
– В прямом. После того, что у нас с тобой было, теперь ты живёшь в доме моего отца.
Лера даже замерла, не донеся тёртый сыр до противня. Интересно, Игорь сейчас серьёзно или это шутка такая? Наверное, второе. В макаровском стиле. Или действительно вспоминал их прошлое, которое не было особенно радужным? Она бросила на него быстрый взгляд, но по тому, как смотрел на неё Макаров, было невозможно понять, о чём он в действительности думает.
– То, что было, давно прошло. Я уже и не помню ничего, – соврала она, возвращаясь к приготовлению бутербродов. – И вообще предпочла бы, чтобы мы, пересекаясь, перестали собачиться или друг друга задевать.
– А вот с этим сложнее.
– Почему?
– Потому что ты меня бесишь. Твоё присутствие здесь – в первую очередь.
– Откровенно.
– Не привык скрывать то, что скрывать не нужно.
– С этим я тебе помочь не могу. С тем, чтобы избавить тебя от своего присутствия. Я уже сказала, что меня сюда привёз твой отец. И я останусь здесь, пока мне и ему это будет нужно.
– Прям как наложницу.
– Не мели ерунды. Не все приводят сюда женщин с этой целью.
– Ревнуешь?
– Кого?!
– Меня.
– Макаров, блин. Ты меня до сих пор удивляешь.
– Приятно это слышать. Ну, так что?
– Как-то ты быстро перешёл от ненависти к вопросам о ревности, не находишь?
– А я вообще парень скорый на такое, тебе ли не знать?
– Вот-вот. Мне ли не знать.
– Значит, мой отец тебя не трахает?
– Игорь!
– Что? Я хочу знать ответ на этот вопрос.
– Это тебя не касается.
– Я сам решаю, что меня касается, а что нет. Это – касается.
– Всё равно. Отвечать не буду.
– Почему?
– Потому что я тоже имею право выбирать, что меня касается, а что нет.
Лера, наконец, поставила противень в духовку и повернулась к Макарову, складывая руки на груди. Словно в попытке защититься – от него, от того, что он говорил и делал. От того, какие воспоминания в ней рождал.
– Ладно. Оставляю тебя одну. Отец приехал, – глухо проговорил Игорь, кивая на окно, выходящее во двор.
– А завтрак? – пролепетала Лера, не понимая, что происходит с Макаровым и с ней самой.
– Жрать расхотелось. Аппетит испортила, спасибо.
Он поднялся, пнул стул, задвигая его под столешницу, и быстро вышел из кухни. Придурок. Самый настоящий. А она снова едва на него не повелась.
– Лера, я хочу, чтобы ты подумала ещё раз. Очень-очень хорошо подумала. И попробовала вспомнить хоть какую-то деталь. Или зацепку, что угодно.
Голос Валентина Николаевича был тихим, но полковник умел передать тоном всю важность, содержащуюся в простых, казалось бы, словах. Ему бы допросы вести. Мог бы делать это
