style="font-size:15px;"> Донна Бента повернулась к тётушке Настасии:
– Эта Эмилия говорит столько глупостей, что голова кругом идёт!
– Это потому, что она из тряпок, сеньора, – объяснила тётушка Настасия, – и из простой такой материи, бумажной. Если б я знала, что она станет говорить, я б её лучше из шёлка сшила или хоть из того шерстяного лоскутка, что остался от вашего платья, знаете?
Донна Бента посмотрела на тётушку Настасию в задумчивости, находя, что это объяснение слегка смахивает на «идеи» Эмилии…
В эту минуту показалась Носишка с письмом в руке.
– Письмо от тёти Тоники, бабушка! – сказала она. – Наверное, пишет, когда Педриньо приедет.
Донна Бента вскрыла конверт и прочла письмо: Педриньо должен был приехать через неделю.
– Неделя! – огорчилась Носишка. – Как долго! А мне так хочется рассказать ему про Страну Прозрачных Вод!..
– Что это ещё за страна? Ты мне ни о чём таком не говорила, – удивилась донна Бента.
– Не говорила и не скажу, потому что вы всё равно не поверите. Ах, бабушка, что за страна! Сколько там чудес! А коралловый дворец – да такой можно только во сне увидеть!.. Нет, нет, вы с тётушкой Настасией всё равно не поверите. Вот Педриньо поверит, я знаю. Когда он приедет, я ему всё расскажу, всё, всё…
Донна Бента действительно никогда не верила чудесным историям Носишки. Она всегда смеялась: «Это она во сне видела!» Но с тех пор как Эмилия научилась говорить, донна Бента стала задумываться и как-то раз сказала своему другу, тётушке Настасии:
– Это такое чудо, Настасия, просто не знаю, что и думать: мне начинает казаться, что и другие Носишкины истории – не только сны.
– И я так считаю, сеньора, – отозвалась добрая негритянка. – Я тоже раньше-то не особо верила, а теперь так просто диву даюсь. Ну где ж это видано, чтоб куколка, которую я сама, вот этими руками, сшила из тряпок, – и вдруг разговоры разговаривать!.. Как человек!.. Не знаю, не знаю, сеньора, или мы стареем, или пришёл конец света!..
И старушки смотрели друг на друга, укоризненно покачивая головами.
Носишка ужасно не любила ждать: приедет, не приедет, когда приедет… Терпение лопается… У неё, наверное, совсем бы испортилось настроение, если бы к этому времени не поспели жабутикабы[1]. Ах, какие они вкусные!
В саду у донны Бенты росло три деревца, но хватило бы и одного, чтобы все в доме не только насытились, но и объелись. На этой неделе плоды на деревцах уже поспели, и Носишка, осмотрев опытным глазом ветки, нашла, что каждая жабутикаба теперь «как раз» и пора начинать есть. И она стала проводить целые дни на ветках, как обезьянка. Выбирала самую спелую жабутикабу, клала в рот – и крак! – прокусывала – с-с-с! – высасывала сок и – трах! – кидала кожуру вниз, на землю.
Но кожура недолго оставалась лежать на земле… Под деревом бессменно дежурил второй потребитель жабутикаб. Это был маленький, плотный и очень прожорливый поросёнок,
Жабутика́ба (от португальского jabuticaba) или, как говорят англичане, бразильское виноградное дерево – вечнозелёное медленнорастущее дерево с овальными листьями. Плод круглый, глянцевый, тёмно-бордово-фиолетовый, с косточкой внутри. Мякоть плода розоватая, желеобразная. Плоды растут гроздьями на стволах и главных ветках. На вкус напоминает сливы.
