ктор научно-информационного издания «Вестник гуманитарной науки» (Москва, РГГУ).
До 1996 г. жил в Куйбышеве/Самаре, работал в областной юношеской библиотеке, областных и городских газетах, ДК города, центре культуры «Волга». Основатель клуба «Поэзия», Клуба читательской интеллигенции при областной библиотеке и «Поэтического ринга». Организатор и участник 16 фестивалей русского свободного стиха, Почётный президент Всемирной ассоциации любящих Изабеллу.
Как поэт печатался в «Антологии русского верлибра», альманахах и коллективных сборниках «День поэзии» (Москва), «Поэзия», «Стрелец», «Своим путем», «Речитатив», «Время «Ч», «Вчера, сегодня, завтра русского верлибра», «Коломенский альманах», «Итоги века», «Легко быть искренним», «Самое выгодное занятие», «По непрочному воздуху», «Перелом ангела», «Акт», «Черновик», журналах «Арион», «Футурум-арт», «Литературное обозрение», «Аутодафе»; переводил Т. Элиота, Э. Паунда, других американских поэтов.
Автор четырех стихотворных книг.
Юрий Орлицкий еще в смутные для верлибра времена был для него первым собирателем, этаким Иваном Калитой русского верлибра. И если Владимира Бурича считать основателем московской школы, Геннадия Алексеева – ленинградской (петербургской), то Орлицкого можно поставить во главе куйбышевской (самарской) школы свободного стиха.
Если Бурич внес в русский верлибр некоторые черты современного польского стиха, мне приписывали следование брехтовской традиции, то у Орлицкого в собственной практике заметно творческое переосмысление англоязычной (прежде всего американской) современной поэзии.
В свою большую синтетическую вещь «Больной скорее мертв, чем жив», которую лишь условно можно считать поэмой, Юрий Орлиц-кий включает и верлибры, и конвенциональные стихи, и отрывок из инструкции по использованию огнетушителя, и объявления, и сноски, и даже текст на немецком языке. Я бы рискнул назвать это произведение сверхповестью (Велимир Хлебников, кстати, тоже мелькает среди прочих персонажей, введенных автором в сей трагикомический скетч), выполненной в «смешанной технике», по терминологии А. Очеретянского. Мне кажется, подобные полифонические и полисемантические тексты Орлицкому прекрасно удаются; к тому же являются – в лучшем смысле – современными и актуальными.
Что же касается «обычных» стихотворений Юрия Орлицкого, то наибольший интерес представляют все же именно верлибры, как самая органичная и естественная для поэта форма (сказанное вовсе не означает, что у Орлицкого нет замечательных рифмованных стихов или они удаются ему в меньшей степени, чем свободные стихи; дело тут, возможно, во вкусе и личных предпочтениях пишущего эти строки).
Если бы мне сказали: «Назовите основное качество стихотворений Орлицкого, что их отличает», я бы ответил коротко – лиричность, хотя (в скобках) заметил бы, что им свойственны и афористичность, и парадоксальность, и лаконичность, и точность, и простота; и без труда привел бы в доказательство десятки примеров.
Среди мастеров современного верлибра Юрий Орлицкий занимает особое место. Известно, что в становлении каждого инновационного типа письма (а именно таков был свободный стих для официально допущенной советской культуры) практики подчас есть одновременно и теоретики, и идеологи. В русском верлибре было несколько таких фигур, но, пожалуй, только Орлицкий смог, не смешивая работу правого и левого полушарий, в равной степени осуществиться и как практик-объективист, и как максимально субъективный, более того, подчеркнуто обращающийся к интимным, неуловимым переживаниям, движениям души, мимолетным размышлениям тонкий лирик.
Поэзия суть одно из наиболее интуитивнейших дел человеческих, интеллектуал в ней всегда под подозрением. Игровое начало с трудом уживается с исследовательским, они – те же «лед и пламень», но когда же им все-таки удается сойтись вместе, на пересечении возникают изысканные образцы философской лирики. Можно вспомнить Элиота, Паунда или Вячеслава Иванова. Хотя временами и мэтрам приходилось поступаться чем-либо из своего арсенала ради обретения чистоты и точности лирического высказывания. К счастью, известному специалисту по современному свободному стиху Юрию Орлицкому удается без особенного для себя ущерба избегать сциллы неискушенности и харибды наукообразия. …
Ряд текстов имеет отпечаток сдержанной, суховатой исповедальности, филологическое в них «состязается» с философским, и на основе такого «соперничества» рождается нечто афористически выверенное и запоминающееся.
Поэзия Юрия Борисовича Орлицкого представляет собой пазл, собранный из крошечных, но самодостаточных фрагментов. Из коллизий этих фрагментов, из неловкого скрежетания, которую они издают при сопоставлении, получается пестрая, противоречивая, обаятельная, порой внушающая хорошо известный страх
