Не стоит в такое вляпываться!
Гномелла сверкнула на неё глазами, а затем глубоко вздохнула и успокоилась.
– Ты можешь не идти с нами, – мягко сказала она, – а мне деваться некуда, подруга! Другого пути устроить семейное счастье у меня нет!
Фарга усмехнулась.
– Да разве ж я вас теперь брошу? Арристо свидетель – нет! Просто надобно нам быть очень осторожными, а как быть осторожными в такой… разношёрстной компании?
– А кто такой Арристо? – вдруг спросила Вита.
– Древний бог плодородия, – ответила Торусилья, – покровительствовал самой природе…
– Давайте спать ложиться, – предложила Вита, – утро вечера мудренее, да и Жрунечка обещала помочь!
– А она правда разговаривает? – заинтересовалась Торусилья. – Ни в жисть не поверю, пока не увижу!
– Тебе бы Его Хвостатое Величество Альтура Пенкрысона увидеть! – хихикнула Виньо. – Твой доспех с его и рядом не лежал!
– Хоу! – Торусилья, взяв её за грудки, хорошенько тряхнула. – Ты мой доспех не позорь! Я в нём всю Ласурско-Крейскую прошла! Вот, видишь, под мышкой залатано? Едва Братьям душу не отдала! А вот здесь металл потёк? Прямое попадание огненного заклинания со стороны Крея – спасибо, маг толковый рядом оказался, оттянул часть на себя.
– Ты воевала за Ласурию, Тори? – изумилась Вита.
– Многие из нас воевали, – кивнула та, ставя Виньо на пол. – Мы ж наёмники, забыла? Мы с сеструхой по эту сторону фронта работали, а брательник наш – по ту.
– Ещё и брательник… – пробормотала фарга.
Вителья вспомнила боевые вылазки вместе с Варгасом и подумала: а чем, собственно, она отличается от рубаки? Кто-то воюет по эту сторону, кто-то по ту, а корона платит!
– А если бы с братом в бою повстречалась один на один? – с ужасом спросила Виньовинья.
– Дык… – почтенная рубака почесала в затылке, – коли уплачено, надо отрабатывать!
– Спать! – сердито прервала их Вителья. – Завтра увидимся!
И, развернувшись, вышла из комнаты. Разговор поселил в сердце сомнения, вызвал невольное раздражение.
На улице подставила лицо свежему морозному ветру. Запрокинув голову, дождалась, пока в комнате Виньо и Тариши потухнет лампадка. Никогда не задумывалась над тем, зачем живёт, к чему хочет прийти, поскольку желание ускользнуть от ненавистного брака и переступить границы привычного бытия честной крейской девушки затмило остальные. Сказанное же Торусильей провело черту по сердцу: «Мы с сеструхой по эту сторону фронта работали, а брательник наш – по ту». А она, Вителья Таркан ан Денец, нынче по какую сторону? Ведь Крей, как ни крути, – её родина. Да, вызывающая гнев и боль, да, побуждающая держаться от себя подальше, но… Родина!
Он помнил эту лесную окраину в залитой ярким солнцем, насыщенной зелени травы и древесных крон. Но сейчас мир был поделён на белое и чёрное – белое поле с едва видной тропкой позади
