только кто-то идет по лестнице вниз, а кто-то наверх. Вера в то, что я приду к тебе, – это перила на моей лестнице.
Моя любимая Ксюшенька! Мы обязательно будем вместе! Мама никогда не оставит попытки тебя найти. Каждую ночь и каждый день мама думает о тебе и очень скучает. Мамина любовь никогда не исчезает. Мамина любовь течет, как ручеек, сквозь все преграды – к тебе. Даже если в этот ручеек положить много больших и тяжелых камней, чтобы источник пересох, – то все равно ручеек капля за каплей будет достигать своей цели. Любовь мамы вечна – таков закон жизни.
«У ребенка открылись психические нарушения, Ксюшу наблюдают врачи, и ей не рекомендовано менять социальное окружение», – написано в заявлении органам опеки Проценко Р. Б. от 23 августа 2010 года.
Малыш-золотыш, ты же помнишь, так я называла тебя? Мама очень гордится тобой и лучше всех знает, какая ты умная и сильная девочка! Каждый день я думаю о тебе, о том, как ты растешь. Я смотрю на твою курточку и платья, в ожидании тебя они потускнели. Проведенные без тебя дни даются очень тяжело, но мы с этим справимся! Я обещаю тебе! Мама тоже будет сильная и умная и обязательно выдержит эту разлуку! Люблю тебя несмотря ни на что!
Глава 10
После встречи с Ксюшей 13 сентября 2010 года, которая больше всего напоминала хирургическую операцию по изъятию сердца из живого человека, я летела в Петербург абсолютно разбитая. Рука прикрывала сквозную рану в том самом месте, где еще недавно теплилось прикосновение моей дочери, жизненно необходимое нам обеим. «Я не смогла, не смогла! Не защитила тебя, не спасла!» – упрекал меня мой собственный голос, не повинуясь никакой логике. Я еще не поняла, что с помощью упреков человек способен расправиться сам с собой не хуже иных врагов. Не хотелось ни спать, ни просыпаться. Жизнь без возможности видеть ребенка оказалась невыносимой пыткой.
Я открыла глаза, когда стюардесса предложила мне чай. За окном справа застыли молочные облака, а слева – адвокат Саша. Он был темнее тучи. Я что, до сих пор существую? Снов я не видела уже так давно, что перестала отличать реальность от триллера. Кулаки все время непроизвольно сжимались. От этого сводило сухожилия на запястьях. Слов не осталось никаких. Саша тоже молчал. Облокотившись на ручку сиденья, он массировал себе виски, переваривая события, и, видимо, размышлял, что делать дальше. Такого осложнения и яростного сопротивления от семьи Проценко мой адвокат явно не ожидал. Когда Лариса кинулась на него с кулаками, решив во что бы то ни стало не пустить его в дом, Саша продолжал сохранять спокойствие и хладнокровие. Не поддавшись на провокацию и вопли свекрови, адвокат еще не догадывался, какими ужасными последствиями скоро обернется для него эта встреча.
Сейчас оставалось только сдерживать эмоции и собирать документы, которые, естественно, фильтровал Саша. Я училась у него искусству войны. Саша рассказал, каким образом в суде характеризуется личность, что в ней нет места человеческим отношениям, но огромное значение придается правильно подобранным бумагам,
