раскалывали кулаком арбуз на заброшенной бахче, или, скатываясь в придорожный кювет, с любопытством молодости смотрели, как из брюха пикирующего «юнкерса» вываливаются бомбы и рвутся, переворачивая телеги обоза.
Когда после побега из плена и выхода из окружения я угодил в обработку Особого отдела, мне стало понятным, в мои-то двадцать лет, как пагубно и преступно сталинское недоверие к тем, кто возвращался домой из вражеского тыла. Это были самые верные и закалённые войной люди, а их объявляли предателями. Какими кадрами жертвовал Верховный главнокомандующий!
Я думаю, что XX век был веком Антихриста, безжалостным временем. Почему у России столь трагическая судьба? Почему произошла революция 1917 года? Почему возник сталинский режим?
Я боюсь, что и сейчас мы на пути к Апокалипсису, в ожидании Армагеддона.
Что ещё сказать?
Вспоминать войну непереносимо: слишком много высокого и низкого пришлось увидеть. Вся моя остальная жизнь накладывалась на пережитую войну. Вся!
Господь меня уберёг.
Может, для того, чтобы я написал свою Книгу жизни.
Александр Ревич
Алик в матроске, 25 декабря 1923 года
Алик с мамой Верой Рафаиловной
Курсанты (А. Ревич – первый слева), 1 июля 1941 года
Курсант Александр Ревич
Курсант Александр Ревич
Зима 1945-го
С Мурой в Коктебеле
Лето 1949-го
А. Ревич и адыгейский поэт Аскер Гадагатель, начало 1950-х годов
А. Ревич с мамой Верой Рафаиловной, конец 1950-х годов
Дома за рабочим столом.
Фото Александра Кривомазова
Коллекция трубок поэта, конец 1990-х годов
Вокруг А. Ревича: Юлия Покровская, Владимир Летучий, Нина Краскова.
Болгарский Культурный институт, 17 ноября 2010 года. Фото Сергея Надеева
А. Ревич с Мурой и Юлией Покровской, Переделкино, август 2004 года.
Фото Рады Полищук
А. Ревич с поэтом-фронтовиком Василием Субботиным и Юлией Покровской, Переделкино, июль 2007 года
А. Ревич с издателем Ксенией Азаровой
Творческий вечер А. Ревича, Болгарский Культурный институт, 17 ноября 2010 года.
Фото Сергея Надеева
А. Ревич с Марком Кабаковым
