пар! Сейчас будет, товарищ капитан! – Пашка орет в телефонную трубку, сам глядит на манометр. – Котел зашлаковался, я же его должен почистить. Через десять минут будет норма… Так точно Не был я ни в какой каз…»
– Каз-зел! Заложили ему, что я в казарму уходил. До ужина еще два часа, а он уже орет. Ненавижу, когда Сечкарь дежурным заступает. Вот увидишь, Шура, еще Туманову настучит. – Пашка вскакивает и начинает подбрасывать уголь в топку. Стрелка в приборе медленно ползет вверх. – А то орут, орут, козлы… Котлету дать, так жмутся, «нету у них лишней»! А мне приказом полковника Туманова запрещено пользоваться поддувом и я обязан выполнить приказ заместителя командира полка! Серьезно, Шура! В целях экономии угля! – Лук ржет вслед за Пашкой.
Лук мало что понимает в кочегарской службе, он не здешний, просто потрепаться зашел, но и ему ясно, что приказ невыполним: без поддува котел не наберет нужного давления, не сумеет дать пар на кухню, поэтому поддувом нельзя пользоваться только при полковнике Туманове. «Странно это, – не устает размышлять Лук над подобными парадоксами, – если будешь беззаветно и честно выполнять приказ – станешь хреновым воином и в два счета вылетишь из кочегарки. И кухня останется без пара и ты на дембель уйдешь в последних рядах. А хочешь, чтобы было все нормально – изволь обманывать, втирать очки и тогда обманутый замкомполка по тылу назовет тебя инициативным, грамотным воином, с которого следует брать пример, и наградит первой дембельской пачкой. Дурдом; надо будет Леньке в Кремль отправить шифровку, чтобы тот собрал всех дураков в колонну по четыре, возглавил бы ее и увел на пенсию.»
Лук с завистью смотрит на то, как споро управляется Пашка с кочегарскими приборами и инструментами, ему кажется, что Пашка крутой спец. Потом уже, задним числом, через год, он поймет, что бывают и круче (когда сам станет признанным «специалистом по даванию пара»), а пока он у Пашки в гостях и не ведает, что придет и его звездный час, что полковая кочегарка, с котлами, трещинами в них, водомерами и угольными кучами станет его, Лука, ленным владением…
– Слушай, Паш, а как ты научился всему этому? Ну, топить, за паром следить?
– Вот так и научился. О как! Смотри, учись: слой ровненький, тоненький, весь котел жар дает. Не то что у этих… О чем мы говорили?
– Если командир узла…
– А, точно! «Если командир узла неожиданно вошел в каптерку и трое находящихся там воинов срочной службы вздрогнули…»
– Трое уже были.
– Да, двое. «… и двое находящихся там воинов срочной службы вздрогнули, значит они гомики…»
Пятьсот человек в полку, если считать только солдат и сержантов срочной службы, ни одной женщины рядом и хрен дождешься увольнения, все это безобразие – заведомая черноземная зона для гомосечных инстинктов. И точно – Толик Машенков, однопризывник Лука, явный педрила – и при этом устроился фельдшером в санчасть. Сашка Нестеров, хохоча и отплевываясь,
