он впрямь меня держал. У меня почему-то ослабли колени. Санитар отвел меня на лужайку и усадил на кованый стул, которым мы никогда не пользовались.
– Где-нибудь болит? – спросил он.
– Нет! Вытащите ее!
Я желал боли. Я ненавидел свое тело. Сижу чучелом, а крепкие здоровые мужчины пытаются вызволить мою жену.
Приехала бригада с цепными пилами и топорами, полицейские машины перегородили улицу, автокран поднял здоровенный кусок ствола. Спасатели переговаривались по рациям, с хрустом продирались сквозь ветки. Все это сколько-то продолжалось, но я не помню, сколько именно. Собралась толпа из соседей и праздных зевак. Старая Мими Кинг, жившая через дорогу от нас, принесла мне чаю со льдом. (Я лишь пригубил стакан ради вежливости.) Джим Раст накинул мне на плечи розовое вязаное одеяльце. Я его поблагодарил, хоть истекал потом – на улице было градусов восемьдесят[1].
– С ней все будет хорошо, – сказал я, ибо Джим молчал, но, по-моему, кто-нибудь должен был это сказать.
– Конечно, – ответил он. – Я очень надеюсь, Аарон.
«Зачем он называет меня по имени? – недоуменно подумал я. – Он же со мной разговаривает. Для чего уточнять-то?»
Двое мужчин вынесли из завала тяжелую груду тряпья и уложили ее на носилки. У меня ухнуло сердце.
– Что?.. – Я приподнялся со стула, но чуть не упал и ухватился за Джима.
– Жива? – крикнул он, а я подумал: «Чего он лезет? Это я должен спросить!»
– Пульс есть, – ответил пожарный, и я проникся к Джиму такой благодарностью, что слезы подступили к глазам.
– П-п-помоги мне… – проговорил я, цепляясь за его руку. Он понял и подвел меня к носилкам.
Круглое гладкое лицо ее было заляпано грязью. А холм груди превратился… во впадину. Ну это естественно! Ведь она лежит навзничь! Женская грудь всегда кажется плоской, когда хозяйка ее лежит на…
– Слава богу, крови не видно, – сказал я Джиму. – Нигде ни капельки.
– Нигде, Аарон.
Хоть бы он перестал называть меня по имени.
Я хотел сесть в «скорую помощь», но там куча медиков хлопотала над Дороти. Езжайте в больницу сами, велели они.
– Мы тебя отвезем, – сказала подоспевшая Мэри Клайд, жена Джима. Она учительница, вечно руководит.
– Ничего, я сам справлюсь, – ответил я.
– Конечно, но пока припаркуешься, то да се, а так будет проще.
– Ладно, – покорился я.
– Я принесу тебе ботинки, – сказала Мэри Клайд. – Где они?
– Оставь, Мэри Клайд, – вмешался Джим. – Сейчас ему не до ботинок.
Да нет, признаюсь, мне очень хотелось обуться; я сказал, где найти ботинки, и попросил захватить мой фиксатор.
Дороти отвезли в больницу Джонса Хопкинса, оснащенную по последнему слову техники, что, с одной стороны, было плюсом. С другой стороны, имелся огромный минус: всякий бал-тиморец с каплей здравого смысла
По шкале Фаренгейта, примерно 27 градусов по шкале Цельсия.
