произведениях мы постоянно находим либо упоминания Данте, либо подражания ему.
Кристина видела в Равеннском изгнаннике замечательного эрудита и поэта и стремилась подражать Данте. Ее произведения обнаруживают неплохое для своего времени знакомство с сочинениями Овидия, Вергилия, Горация, Сенеки, Ювенала, Лукана, Цицерона, Валерия Максима и многих других.
В написанном в начале XV в. (ок. 1403) обширном стихотворном произведении «Chemin de long estude» Кристина рассказала в аллегорической форме о многотрудном пути к знанию, набрасывая одновременно причудливую картину мира. Не приходится удивляться, что дантовские аллегории были довольно широко использованы поэтессой. Так, описывая земной рай, или восхождение к Эмпирею, Кристина явно вдохновлялась поэмой Данте:
Mon corps, mes membres, mes yeux
Ja ne souffrissent de cilz lieux
La tres grant clarté reluisant.
Qui trop me fust aux yeux nuisant,
Et du tout aveuglast ma veue
La tres grant lueur qu’ay veue[76].
Это место французской поэмы можно сопоставить с одной из терцин «Рая» (XXVIII, 16 – 18):
Un punto vidi che raggiava lume
Acuto si, che il viso, ch’egli affoca,
Chiuder conviensi, per lo forte acume.
He меньше оснований сопоставить с одним из мест «Чистилища» (п. XXX) следующие строки из произведения Кристины:
...La melodie et le doulx son,
L’armonie et belle chanson
Que la font ces biau mouvemens
Celestiaux, aux tournemens
De ces cercles mesurez,
Qui sont si tres amesurez...[77]
Другие, более мелкие совпадения убеждают в том, что Кристина Пизанская писала свое длинное произведение под воздействием Данте, вдохновляясь его великой поэмой. Поэтесса говорит об этом в конце книги, пересказывая содержание начала «Ада».
Кристине Пизанской не раз случалось цитировать Данте в своих произведениях. Так, в «Livre de Mutation de Fortune», другой своей книге дидактически-энциклопедического характера, Кристина перевела начальные строки XXVI песни «Ада» – знаменитое обращение опального поэта к родной Флоренции, внеся в переводимый текст свое толкование и свою оценку:
Et Dant en parlant à Florance,
Où il avoit sa demourance,
En manière de moquerie
Lui dit que S’esjoisse et rie
Car sur terre et sur mer s’ebatent
Les elles et mesmes s’embatent
Jusqu’en enfer, en quel maison
A de ses citoiens foison[78].
Понимание Кристиной Пизанской «Божественной Комедии» еще не было глубоким. Вместо подлинно трагического отношения поэта к родному городу, одновременно и нежно любимому и ненавидимому, отношения, исполненного гордости и презрения, Кристина передает лишь насмешку.
Мы не склонны безоговорочно соглашаться с рядом исследователей (Г. Эльснер, А. Оветт, А. Фаринелли), видевших в книгах Кристины, по крайне мере в двух ее произведениях, всеподавляющее влияние Данте, но нам представляется спорным и слишком скептический взгляд на этот вопрос А. Кунсона[79] или Вернера Фридриха, который писал, повторяя мысли своего французского предшественника: «Такие критики, как Эльснер, Фаринелли и Оветт, считают, что Кристина своим вдохновением во многом обязана Данте, и лишь Кунсон полагает, что кроме
Ibid. P. 102 («И Данте, говоря о Флоренции, где он когда-то жил, сказал в виде насмешки, что он радуется и смеется, видя, как над землей и морем трепещут ее крылья, и даже в аду полным-полно ее граждан»); см. также: Le livre de la Mutacion de Fortune par Christine de Pisan, publié d’après les manuscrits par Suzanne Solente. Paris, 1959. T. II. P. 16.
Кунсон писал (Указ. соч. С. 9): «...большая часть из шести тысяч стихов “Chemin de long estude” напоминает скорее аллегории Жана де Мена и наивный педантизм эпохи, чем дантевскую поэзию».
