Бледной тенью, а рыжие волосы – пепельными с пробегающей искоркой, когда она кивала или поворачивалась.
– Хм. Вещи всякие вижу, беда просто… На днях ехал в метро, напротив сидела женщина. Молодая, лет 27—28. Я смотрел на нее и вдруг поймал себя на мысли, что представляю, как я ласкаю ей грудь, а потом увидел, что она сама себя ласкает.
– Прямо в метро?
– Да. Но никто этого не видел, только я.
Анна задумалась. Было слышно, как по двору опять проехала запоздавшая машина. В доме напротив потухли почти все окна и только пять-шесть квадратиков, как ночные мотыльки горели тут и там на темном исполине – доме. Яркая искорка опять пробежала по Аниным волосам.
– Ты никогда мне об этом не рассказывал…
– Знаю, заяц.
– Не называй меня, заяц. Это как-то безлико.
– А он не называет тебя зайцем?
– Кто – он?
– Ну, тот замечательный парень, к которому ты уходишь.
– Кто разболтал?
– Никто. Я просто знаю.
– Не-ет. Это Ленка. Точно, Ленка!
– Да никто мне не говорил. Я просто знаю, что ты завтра от меня уходишь.
– И что ты скажешь?
Я чувствовал, как она напряглась. А еще я понимал, что для нее все уже решено. Да и для меня то же.
– Ничего. Хочешь – уходи. Я знал об этом еще в день нашего знакомства.
– И ничего не сказал мне!
– Тебе было хорошо со мной?
– Да.
– Если бы я сказал – этого бы не было.
– Ты странный, Витенька.
– Знаю. Спи, заяц, тебе завтра вещи собирать.
«Значит, она на самом деле уходит, и это был не сон… или не совсем сон… или просто интуиция», – я усмехнулся и уставился в потолок.
Утро не принесло ничего нового. Анна уходила и все. Сначала она очень долго разговаривала по телефону. Потом стала собираться. Я по мере сил и находчивости старался помочь, ощупывая при этом внутри себя появившуюся пустоту. Пустота появилась на уровне солнечного сплетения, и вначале я даже не заметил ее, а потом она стала расти. С каждой убранной вещью, с каждым сказанным словом маленькая горошина пустоты росла.
Мы пообедали.
Потом поужинали.
Пустота росла. Она питалась мыслями и чувствами, она была всеядной, и поэтому все шло ей на пользу. Все шло в рост.
Приехало такси. Я помог вынести вещи и уложить их в багажник. Аня поцеловала меня в щеку и пообещала как-нибудь позвонить.
Я поднялся в квартиру. Походил по ней, как старый брошенный пес, тыкаясь во все углы и устав, сел на кровать.
Пустота выросла до моих размеров. Она стала звенящей. Пугающей. И готовой раздавить.
Я закрыл глаза.
Где-то, похоже в прихожей, сухо треснуло зеркало.
***
Больничный запах не спутаешь ни с чем.
