невозможность для русского литературного языка XIX в. (времени осуществления синодального перевода) выражения работать Богу, т. к. в стилистической иерархии глаголов работать и служить последний определенно занимает более высокое положение [68].
Если глагол служить в значении ‘совершать богослужение’ на протяжении многих веков не изменял контекстуальной сочетаемости, то глагольные сочетания с существительным служба менялись. Выражение отправлять службу в значении ‘совершать богослужение’ регулярно встречается в текстах XVIII века:
Мшу или службу Божию отправляют (1705) [Матвеев 1972: 37–38];
Священник, сверх порядочного отправления Божией службы, должен в самой церкви учить крестьян Божию Слову… (1776) [Поленов 1865: 302];
Поп в бархатных своих ризах отправлял службу с отменною важностию; а мы с хозяином тянули на крилосе от всего сердца (1791) [69].
Но в XIX веке такое словоупотребление постепенно уходит, и на смену ему приходит выражение совершать службу. Именно оно встречается, например, в вышедшей в 1803 году «Новой скрижали» архиепископа Вениамина (Румовского-Краснопевкова), которая была одним из первых русских пособий по литургике. В позднейших книгах, посвященных православному богослужению, выражение совершать богослужение явно господствует. Судя по Словарю языка Пушкина, в светских текстах первой половины XIX века употреблялось и то, и другое слово: Церковная служба отправлялась ежедневно (История Пугачева) [Пушкин IX: 26], но в то же время: Служба совершилась с печальным приличием (Пиковая дама) [Пушкин VIII: 246]. Словосочетание отправлять службу / молебен / панихиду, как правило, относится к церковнослужителю, однако иногда употребляется и по отношению к человеку, который заказал требу. Так, например, в одном из писем Пушкина: Няня исполнила твою комиссию, ездила в Св. Горы и отправила панихиду или что было нужно [Пушкин XIII: 127].
Точно также в современном словоупотреблении я отслужил молебен может означать ‘я заказал молебен и присутствовал в храме, когда его служили’. Аналогичное словоупотребление обнаруживается и у Костомарова:
Велено уничтожить в Москве палатки и анбары с иконами, называемые часовнями, в которых священники совершали молебны по старым книгам, а народ стекался туда толпами, вместо того, чтобы ходить в церкви и служить литургию [70].
Если в современном русском языке присутствие молящегося на православном богослужении обозначается глаголом отстоять, то в текстах XVIII в. передается словосочетанием слушать службу:
Сказано, постом, бдением и молитвою победиши диавола, я исполняю церковные предания, службу Божию слушаю с сокрушенным сердцем, посты, среды и пятки все сохраняю, не только сам, но и домочадцев своих тому принуждаю (1769) [Трутень 1769: 116];
В том же ратуше олтарь с изрядным уборством и с иконами живописными дивными, разделен великими точеными из зельной меди балясами,
То же самое касается и пары
Московский журнал. 1791. № 1: 293 (Цит. по картотеке СЛРЯ XVIII в.).
