на своем пути значительных сил, соединятся уже через несколько дней.
Вспомнив, что девушкам завтра рано вставать, я намекнул, что нам уже пора откланяться. Потрясенным новостью Алексею с Павлом тоже не терпелось добраться до нашей карты с отмеченной линией фронта, и потому уговаривать их не пришлось.
Дома нас уже поджидал Куликов. Не дав мне даже раздеться, он сразу же затащил меня в кабинет, подергал дверь, проверяя, что она заперта, и бережно развернул на столе карту:
– Скажите, у вас когда-нибудь рассматривались похожие варианты?
– В альтернативной истории подобные замыслы встречались, но только по-другому. Вот так, – показал я. – Но вообще-то мне не верится, что подобное можно осуществить.
– Это уже не нам решать. И, пожалуйста, никому ни слова, ни намека на то, что сейчас видели.
Как только майор ушел, я бросился к карте, но путь к ней преградил Леонов, протягивающий мне какую-то бумажку:
– Вот рапорт.
– На фронт хочешь, верно? – угадал я, не глядя на тетрадный листок. – По театрам ходить совесть не позволяет, да? – Ругая Алексея, я распалился не на шутку и не мог остановиться. – Поэты-студенты на фронт рвутся, а ты отдыхаешь! А вот спроси у Наташи, как она меня от покушения спасла.
– Мне рассказывали, – насупился Алексей. – А кстати, что с ним потом стало?
– С этим полковником липовым? Отпустили, конечно. Он просто исполнитель, и думал, что делает нужное дело.
– Но при мне-то покушений пока не было. В смысле в Москве.
– Да замечательно, что пока не было! А ты случайно не в курсе, когда следующее, а? Через неделю, а может, завтра? Да и сам подумай. Если тебя отпустить, то взамен нужно будет найти и вызвать с фронта такого же опытного профессионала, как ты. Да еще и допустить к государственной тайне. Так что, забираешь рапорт?
Что-то раздраженно пробормотав под нос, Леонов все-таки смущенно забрал свое заявление.
– Ты, в общем, не беспокойся, – продолжал я его утешать. – Наша дивизия пока в резерве, но скоро она понадобится, и ее вновь отправят на фронт.
– Ладно, можешь не агитировать, – вздохнул Алексей. – Все понимаю.
– Между прочим, я тут тоже не ради вкусной еды и горячей ванны сижу, и на фронт не меньше твоего рвусь. Воевать, конечно, страшно, но я чувствую, что должен. А здесь остаюсь, потому что так надо.
Вот тут я отвел глаза, потому что немного слукавил. Все, что я говорил, было чистой правдой, но только несколько дней назад. А теперь меня сдерживал еще один фактор.
– Да еще – честно говоря, думаю предложение девушке сделать, – признался я.
– Ну и женись, в чем проблема?
– Так прежде еще надо получить разрешение в госбезопасности, а я что-то, ну как бы сказать, э-э…
Я растерянно замолчал,
