аэрозолем от насекомых, чтобы вывести эти ужасные создания, на которых мы постоянно наступали. Но нельзя было наступить на дедушку и бабушку. Как превратить этот чердак в цветущий рай, а не тюрьму вроде той, что внизу?
Я подбежала к одному из окон и взобралась на коробку, чтобы достать до высокого подоконника. Мне вдруг отчаянно захотелось увидеть землю, посмотреть, насколько высоко мы находимся и сколько костей переломаем, если нам придет в голову выпрыгнуть. Я отчаянно хотела увидеть деревья, траву, где растут цветы, где светит солнце, летают птицы, где была настоящая жизнь. Но я увидела только серую шиферную крышу, расстилающуюся под окнами и полностью закрывающую вид. За ней виднелись верхушки деревьев, а за ними – горная цепь, затянутая пеленой голубоватого тумана.
Кристофер забрался на подоконник и встал рядом со мной. Его плечи касались моих и слегка дрожали, так же как и его голос, когда он произнес:
– Мы все-таки сможем увидеть небо и солнце, а ночью – луну и звезды, а наверху будут летать птицы и самолеты. Мы можем развлекать себя этим зрелищем, пока мы здесь.
Он замолчал и, наверное, подумал о ночи нашего приезда, – неужели это было всего лишь прошлой ночью?
– Держу пари, что, если мы широко откроем окно, туда залетит сова. Я всегда хотел держать дома сову.
– Господи, с какой стати она тебе понадобилась?
– Совы могут поворачивать голову на сто восемьдесят градусов. А ты так можешь?
– Я не хочу.
– Даже если бы и захотела, то все равно не смогла бы.
– Ну и ты не сможешь! – вспылила я, заставляя его примириться с реальностью, к чему он так часто призывал меня.
Такая умная птица, как сова, не захочет провести с нами взаперти даже час.
– Я хочу котенка, – промолвила Кэрри, поднимая руки, чтобы мы помогли ей забраться на подоконник.
– Я хочу щенка, – присоединился к ней Кори.
Но тут же, забыв о домашних животных, он начал повторять:
– На улицу, на улицу. Кори хочет на улицу. Кори хочет поиграть в саду. Кори хочет на качели!
Кэрри разделяла эту точку зрения. Она тоже хотела на воздух, в сад и на качели. С ее трубным голосом самца-лося она выражала свои желания гораздо настойчивее Кори.
Они вдвоем прижали нас с Кристофером к стене, требуя, чтобы их выпустили наружу, наружу, наружу!
– Почему мы не можем выйти? – вопила Кэрри, колотя меня кулачками в грудь. – Нам здесь не нра-а-вится! Где мама? Где солнце? Куда делись цветы? Почему так жарко?
– Послушайте, – сказал Кристофер, хватая ее за беспрерывно молотящие кулачки, чтобы она не превратила меня в лепешку, – представьте себе, что вы на улице. Вы вполне можете качаться на качелях здесь, точно так же, как и в саду. Кэти, давай поищем какую-нибудь веревку.
Мы начали поиски и вскоре нашли веревку в старом сундуке, где, помимо
